Золотой

Эпизоды собачей жизни Молодой марал в исступлении прыгал вперед и волочил за собой на цепи крупную западносибирскую лайку - Урмана. Собачья цепь захлестнула оленю ноги, когда пес бросился на него, и теперь оба не могли оторваться один от другого. Урман хотел проскочить по ту сторону дерева, но марал так дернул цепь, что собака едва не сломала шею о корявый ствол. Проехав на боку, пес бросился на марала. Тот отпрянул, но цепь свалила его. Олень беспорядочно бил ногами. Урман заскочил с другой стороны, протиснулся между осинок. И заклинило цепь, с которой он сбежал из дома. Марал приподнялся на передние ноги, задние были оттянуты другим концом той же цепи. Опять упал. Копыта его оказались возле Урмана. Замолотил ими, то ли хотел убить собаку, то ли отодвинуться от нее. Летели клочья шерсти, Урман пытался стащить ошейник... Наконец измученный марал затих. Избитый Урман лежал, вывалив дергающийся от частого дыхания красный язык. Ветер легонько шевелил осинки, и они постукивали друг о друга ветками вершин. На краю неба тонкой царапиной проступил едва зародившийся месяц... Три дня и три ночи марал и Урман лежали рядом. Месяц успел потолстеть, а их все держала цепь. Урман был собакой, совсем не знающей страха. Заставлял крутиться на месте секачей, Кабанов поменьше хватал за уши и держал. Бросался к лосиной морде, хотя это почти верная смерть для собаки. Лось убивает таких смельчаков встречным ударом копыта. Но Урману сходило все, может быть, как раз из-за его безрассудной храбрости. С лета бросался на зверя, и тому не хватало доли секунды на встречный удар. Такой жесткий на охоте, дома он был покладистым, ласковым псом. Когда его гладили, начинал легонько перебирать зубами одежду, как будто искал блох, выражая так свое дружеское отношение. Для лосиной охоты он не годился. Лоси в панике бежали от его бросков, и охотники не могли подойти на выстрел. Было ясно: неоглядная смелость не доведет до добра. Такие собаки гибнут в первые годы охоты. Но Урман увертывался и от кабаньих клыков, и от лосиных копыт. А уж следить за цепью, которую с гвоздем оторвал от столба, совсем не собачье дело. Вот и попал впросак с этим долгоногим маралом. Избитый, без воды без еды в конце концов начал выть. По голосу их и нашли. Оба были чуть живы, цепь без труда удалось распутать. После этого Урман немножко умерил свое браконьерское буйство. Зиту брат привез месячным щенком. Она оказалась понятливой собачонкой. Когда под веселое настроение задавила сразу пять куриц, ее отлупили одной из них по морде и посадили в вольеру. Она все поняла, даже то, что выходить из заключения пока нельзя. Как кошка, забиралась по сетке к верхней жердине вольеры и умудрялась лежать на ней, свесив лапы и тоскливо наблюдая с высоты за всем, что происходило вокруг. Даже спать приспособилась на этой жердине и была похожа тогда на шкурку, которую повесили сушиться. А потом опять спрыгивала в вольеру. Когда выпустили на свободу, она жмурилась и. отворачивала голову, если курица проходила рядом. Но был у нее неистребимый, казалось, порок - непомерная жадность. Стоило ей найти кость, весь, день перепрятывала ее с места наместо. Боялась, не нашли бы вороны или Урман. Однажды, случилась даже истерика. Для подкормки кабанов привезли испортившуюся мороженую рыбу. Зита обнаружила кучу, забралась на нее и никого не подпускала, ее добыча, первая нашла На подбежавшего Урмана накинулась так, что он больше на глаза не показывался. До изнеможения гонялась за сороками и верхами. Потом рухнула на рыбу и только исттерично лаяла на упрямых птиц. Они подлетали сзади и клевали рыбу. Зита сползала к ним когда начинали клевать с другой стороны. А тут еще подъехала грузовая машина с открытым бортом и стала пятиться к куче Лай перешел в сплошной истеричный визг. Страдающую Зиту посадили на цепь, а рыбу увезли на подкормочную площадку. Жадносгь мешала и охоте. Осенью, уже по снегу, брат наткнулся на лежки рысей на заросшей тростником поляне, который был истоптан круглыми лапами, похоже шли молодые рысята. Урман и Зита засуетились: рыси где-то близко. Нашли теплый след и помчались с поляны в лес. "Сейчас загонят на дерево, думал брат. - Только бы не подрались". Вылезает, рысь падает на спину и когтями задних лап рвет собаке брюхо. Урман ведь не остановится ни на секунду. Раздались лай, вопли грызни. Потом лаял только Урман. Брат напролом через кусты бежал к собакам. Жива ли Зита?.. Зита была жива. Она наткнулась на задавленного рысями молодого марала и аппетитно грызла его, вместо того, чтобы догонять рысей. А Урман обиженно лаял - не подпускала к добыче. Жадность излечилась случайно. Haшли в лесу погибшего лося. Вокруг орали вороны, рядом наследила лисица. Зита торопливо погрызла мороженого мяса и принялась прятать куски, которые смогла оторвать. Растаскивала по сторонам и носом зарывала в снег. Когда уходили, она то и дело останавливалась, смотрела на летающих над лесом ворон и, как только те стали снижаться, бросилась назад. Видно было, как взлетали и рассаживались по верхушкам деревьев разогнанные ею птицы. Но вдруг донесся визгливый лай: по молодости Зита попала в один из капканов, которые брат только что поставил на подходах лисицы. Освободить ее удалось не сразу. Капкан большой, руками пружины не сожмешь, надо вставать на них ногами. Зита с визгом вертелась, вырывалась. Брат нажимал на пружины, а у нее в это время другая лапа оказывалась под железками - еще громче рев. Намаялись с этим железом. В конце концов сняли. Зита долго не подходила к брату. Зато с тех пор безошибочно определяла, где стоят замаскированные капканы. А главное, жадности поубавилось. Даже на Урмана не бросалась, когда он пробегал рядом с ее захоронками. Урман был на три года старше, и она училась у него охоте. Была такой быстрой, что успевала выхватить из корней норку, которую металлическим щупом выгоняли из убежища Та мелькнет - глазом не усмотришь, а Зита уже выхватила ее и трясет головой, не дает вцепиться в морду. Небольшого росточка, она пролезала в норы, куда не протиснуться Урману, и там управлялась с лисицами и енотами. Самой тоже порой доставалось так, что по трое суток есть не могла. Но это только прибавляло ей охотничьего пыла. И странно, среди жителей леса, на которых она так азартно охотилась, был у нее знакомый хорек. По ночам при свете уличного фонаря они играли возле клумбы, как кошка с котенком. Как подружились, никто не знал. И у Урмана был лесной приятель или приятельница. Иногда по ночам удавалось видеть: Урман лежит на крыльце, а рядом, на перилах, сидит сова. Вместе слушают ночной лес. Урман насторожит уши, и сова повернет в ту же сторону голову. Сова уловит какой-то звук, смотрит то на копну сена, то на Урмана. А тот не проявляет интереса, словно хочет сказать: "Подумаешь, мыши шуршат". Неоглядная смелость Урмана, к которой привыкли, вдруг привела к трагедии. Брат и егерь возвращались на мотоцикле домой. Вдали на поле увидели кабанов. Вначале не обратили на них особого внимания: кабанов в округе много. Потом остановились: "Чего они беготню затеяли? То в одну сторону побегут, то в другую... Может, греются, бегают по полю?" Присмотрелись. Что такое? Некоторые кабаны с длинными пушистыми хвостами. Да это же волки кабанов гоняют! Бросится волк за кабаненком, а к нему сразу секач навстречу выскакивает. Волк боится его, отступает. И молодые снова начинают кормиться. Вовсе не собираются убегать в лес. Что делать? Посадили Урмана в коляску мотоцикла, пока он ничего не увидел. Застегнули над ним брезент. Пошли обходить поле с разных сторон. Если волки учуют одного, побегут в другую сторону, а там их второй поджидает. Так и получилось: волки заметили егеря и разбежались. Два откололись, а еще два пересекли на махах поле и сели на краю его недалеко от затаившегося брата. Осторожно, боясь выдать себя шорохом, брат стал подкрадываться: за кустами можно подойти на картечный выстрел. Волки сидят друг против друга, грудь в грудь. Один смотрит в одну сторону, второй - в другую. Похоже, поджидают остальных. Обоих можно взять одним выстрелом. Вдруг вскочили и бросились бежать. Наперерез им мчался Урман. Выбрался из-под брезента. Должен бы понимать, как опасны волки. Все собаки знают об этом с рождения... Но рождение у Урмана было совсем не таким, как у всех собак. Хотя вряд ли в этом причина его запредельной смелости. Мелькнул несколько раз между кустами и сцепился с волком. Тут же был отброшен в снег. Но вскочил и кинулся за волками в заросли ивняка. Брат побежал за ним, стреляя в воздух... Урмана он увидел на небольшой поляне среди кустов. Тот лежал на боку и сильно хрипел. Попытался встать и не смог. Пришлось на руках нести его к мотоциклу. Ветеринар сказал: "Лучше не мучать собаку. Ничего не сделаешь: прокушена гортань. Не выживет". Дома Зита лизала ему шею, а он превращался в шар. Воздух при дыхании попадал под кожу, и Урман надувался все больше и больше. Даже лапы раздулись и морда. Уже хотели дать кому-нибудь ружье и попросить... Но, к счастью, не сделали этого. Ошибся ветеринар. Все обошлось. Прошло время, и он стал прежним рабочим псом. Про этот случай и вспоминать перестали, когда однажды на крыльце, где он обычно лежал, заметили маленький обломок какой-то кости. Подумали даже - сова оставила погадку. Но оказалось, это был обломок кабаньего клыка, который выпал из собачьего бока. Рана была не страшной, да и клык, судя по слому, кабан надломил где-то раньше. Но схватка с волками, значит, не прошла даром, коли не смог увернуться от кабана. Или, может, он просто старел. Однажды Урман прибежал из леса, и видно по нему: что-то не так. В глаза заглядывает, места себе не находит. "Что случилось, Урман? Где Зита?" Убежал. Услышали: тявкает вдали. Брат пошел на голос. Урман сидел у сломанной ели. Пень метра два с половиной в высоту и в толщину чуть ли не в два обхвата. Вокруг собачьи следы. Понятно: дупло в этом пне до самых корней. Загнали туда куницу, а она выскочила между корнями. Вот следы, и Зита, наверное, убежала за ней. - Урман, а ты чего сидишь? Ну-ка, давай ищи, - брат махнул рукой в сторону куньего следа. Урман неохотно потрусил. Брат пошел за ним и услышал сзади: вроде как собака заскулила. Остановился, осматривается по сторонам. Урман тоже стоит, на него смотрит, а не умчался по куньему следу, как обычно бывает. "Что такое? Опять заскулила... Зита! Зита!" Заскреблась в пне. "В дупло провалилась! Как же ты влезла туда? Пень-то выше двух метров. Сейчас, сейчас достанем тебя, подожди". Собрал валежник, взгромоздил возле пня баррикаду. Забрался на нее, заглянул в торец пня. В глубине дупла, в узком месте, белел хвост. Зита застряла там вниз головой. Наверное, гнала куницу, и сама, как куница, с хода влетела на этот пень и в азарте нырнула вниз. Брат нагнулся в широкое сверху дупло, пытаясь дотянуться до собаки. Кусок коры обломился, и сам он поехал вниз. В ужасе едва вытолкался оттуда. Потом придумал, что делать. Енотов из норы так доставал. Срезал длинную палку, на конце оставил маленькую рогатку. Уперся ею в собачью шерсть, где она подлиннее, и стал крутить палку, чтобы шерсть намоталась плотнее. Зита заверещала так, что могло показаться, будто не на палке ее вытащил, а она собственным ревом себя из дупла вытолкнула. Жизнь рабочих собак полна опасных неожиданностей. И вдруг одна из них становится последней. В том злополучном году выдалась особенно дождливая осень. Земля пропиталась водой. Вода стояла между кочек. Возле болота она подтопила стога. Сильный ветер все деревья в лесу причесал на одну сторону. Урман догнал раненого кабана и уже начал хватать зубами. Кабан, шумно разбрызгивая воду, ринулся в болото. Урман вцепился в загривок и в брызгах, почти верхом на кабане, въехал в воду. Зверь крутанулся. Урман оказался в воде, на плаву, не достал ногами дна. А высокий кабан стоял на ногах. И не упустил момента. Урман не мог увернуться, а секач бил его клыками... Там же в лесу, на бугре, и похоронили Урмана. Зита не была на той охоте, но поняла, что Урмана больше нет. Однажды, когда выпал снег, она не пришла домой. Слышали, лает где-то. Издали непонятно, кого облаивает. Уже темнело. Думали, догонит. Но она не пришла и утром. Отправились искать. Лаяла все в том же месте. Оказалось, всю ночь держала молодого кабана в ельнике. Никогда раньше не было у нее пристрастия к кабанам, а тут, видно, решила: "Урмана нету, теперь надо делать и его работу". Весь снег был истолчен собачьими лапами и копытами кабана. Ночью оба - какое-то время спали. В ельнике лежка кабана, а на пересечении тропинки и длинной прогалины - лежка Зиты. Выбрала хорошее место для обзора, лежала и караулила кабана, берегла силы. Отругал ее брат. Не дай Бог, какой-нибудь секач клыком достанет. С кем тогда добывать пушнину? Не хотел, чтобы связыва-лась с кабанами. И так хватало всяких неприятностей. Как-то приходит егерь, говорит брату: "Вот там, Александрыч, сходи. Штабель дров, натоптано, наверное, еноты". Рассказал подробно, где штабель. Брат посадил Зиту в коляску, доехали на мотоцикле до просеки. Дальше пешком по неглубокому снегу. Подходят к штабелю. Шестиметровые дрова, штук пятнадцать. И лет пятнадцать уже лежат, мхом заросли, сгнили. Оттепель недавно была. Потом легкий снежок выпал, чуть присыпал следы. Снег такой свежий, что сам, казалось, испускал мягкий свет, мешал распутывать следы. Видно, вылезали еноты, валялись на штабеле, снег утоптали. Зита сразу хвостом завиляла, а пробраться под штабель не может. Пришлось разбирать гнилые стволы. Они крошатся: водой были пропитаны, потом смерзлись. Никак не оторвешь. Наломался брат с этими дровами, пока ход Зите сделал. Она подлезла, пошарила по углам. Вылезает - нету никого. Запах остался, а еноты ушли, может, ночью. Рядом кабаньи тропы, да еще снежок этот припорошил, не заметили выходных следов. "Что же ты меня столько гнилья переворочать заставила? Где еноты? А ну давай, ищи!" Сконфуженная Зита умчалась искать, а брат стал обходить штабель по большому кругу. Вдруг визг - и тихо все. Кабаны, бывает, так визжат. Направился он посмотреть, а навстречу Зита бежит. Головой мотает во все стороны, кровь струёй, как шнурок, из носа льется. Испугался: конец собаке. Кабан, наверное, хрящ повредил. А она только отфыркивается, и страха у нее особого нету. Пошел по следам. Выворот: елка упала и дерн подняла. Как шалаш у корней получился. По следам видно: Зита туда на махах вскочила, и, надо думать, сверкнули в глубине зеленые глаза. Не успела развернуться - получила когтями по носу. Рысь там лежала - здоровенный кот. Зита - бежать, а рысь ушла. Мочка носа была почти оторвана. Брат думал - потерял для охоты и эту собаку. Но все срослось, только шрам новый появился. Прошлой зимой перед сильным снегопадом Зита тайком сбежала из дому. Ей шел уже девятый год, и даже подумали: не умирать ли ушла? Искали, стреляли - никаких признаков. На пятый день утром, солнышко только вставало, увидели: трусит по румяному снегу домой. Худая, виноватая, бока провалились и сосцы висят: ощенилась где-то. Это в таком-то возрасте... Всегда в конуре щенилась. И щенков раньше времени не отбирали. Ишь чего придумала... Логово где-то себе устроила, да еще зимой. Наелась и опять тайком убежала. А как спрячешься? Зима же. Брат пошел по следам. Головой качает: "Почти десять лет с ней зверей тропил, теперь же ее, как енота, разыскиваю". Ощенилась в обсохшей бобровой норе. Звал ее: "Зита, Зита!" Затаилась, как лисица. Даже обидно: никакой причины не было прятаться. Потом часто прибегала поесть, ласкалась, как щенок, будто извинялась. Но из норы, когда приходили туда, по-прежнему не показывалась, таилась, как дикий зверь. Шло время, возле норы появились следы маленьких лапок. И однажды егерь, которого Зита хорошо знала, принес за пазухой единственного щенка. Вместе с ними пришла и Зита. Щенок на вид был чистокровной дворнягой, да еще на кривых и коротких ногах. Тут вспомнили: прибегал осенью к охотбазе дворовый пес. Голова как у овчарки, туловище крепкое, а ноги короткие и кривые. "Потому она и в нору сбежала, - смеялись егеря. - Стыдно было после Урмана с таким ухажером связаться. Первый раз "дворянина" принесла". Давно уже не было Урмана. Смерть от кабаньих клыков - обычная смерть для зверовой лайки. Необычным было появление Урмана на этом свете... Напряженные лица охотников, сжимающих ружья. Лай собак. Егерь длинной жердиной шурует в челе занесенной снегом берлоги. Высунулась медвежья морда. Чуть запоздали выстрелить. Прыжок зверя, рев собак, беспорядочная стрельба... И вот, наконец, собаки рвут гачи лежащей на снегу медведицы. Люди еще не решаются подойти к ней. Егерь поднял жердину, ткнул в мохнатую тушу. Она заколыхалась, но никаких живых движений. Только после этого стали опускать ружья, вытирать пот на лицах, кто шапкой, кто рукавом. А в стороне, на снегу, вытянув, как в прыжке, лапы, неподвижно лежала лайка. Под животом пятно крови. Если бы она не задержала медведицу, неизвестно, чем бы все кончилось. Зверь и так был убит на пределе, упал почти на стволы. - Смотрите, что такое?! - крикнул один из охотников. Внутренности, вырванные из лайки, шевелились. Это был щенок... Совсем не веря в удачу, егерь сунул его за пазуху, принес домой. И не напрасно: выкормили из соски. Вот так и появился на свет Урман... Это лишь то, что знаю об Урмане и Зите я. А сколько разных охот, сколько всяких событий помнит эта невзрачная на вид небольшая собака, лежащая в конуре... Недавно позвонил брат: "Приезжай, посмотришь, что Зита вытворяет. Третью куницу со старушкой без выстрела беру. Гонит на сухое дерево, куница на ломких ветках срывается, и Зита ловит ее на лету. Даже на видео снял, как она это делает. Надо брать щенка, какого-нибудь маленького Урманчика, пускай учит, пока жива". Анатолий Севастьянов

Прежде чем что то менять и внедрять и тем более устанавливать как ПРАВИЛО.Нужна статистика.А кто проводил статистику???? Никто.Одни разговоры,местечковые разборки.Утверждение в Личности,но не в общем Деле.Отметаем классность,отметаем бонтировку,отметаем учёт( ВПКОС).,утверждаем спортивное собаководство.Отметаем все условности,какая разница дип.1ст,дип.3 ст или Чемпион!! Это всё равно ,что одна ложка сахара или две,или кг,всё условно" Сахар" то есть.Ну и что в итоге оставляем в племенном собаководстве????? Что останется,что с чем сравнивать и как???? Чтобы выбрать лучшее и получить желаемое.Выставка? Выставка это хорошо,отслеживается Экстерьер ,улучшается он или снижается.А как быть с рабочими качествами.не все их могут увидеть,а тем более потомков???Где цель? Где логика?Однако.

Степаныч,а раньше в Советское время,как оплачивали работу эксперта????Я понимаю современная Россия,выжить бы.Но тут суть то не в оплате,а в порядке .Ведь предлагают уже сделать спортивное лайководство.Масса людей не довольны вольерными чемпионами.Зачем придумывать новое,может просто отсечь не нужное.Ну оставить 2 первых познавательных дипломов в вольере( барсук,кабан) ну а чемпионов только вольных плодить,на вольных состязаниях.Есть уже примеры как повысить заработок эксперту.Испытания по белке,1.500 руб напуск ,напусков 2,итого одна собака 3 тыс. руб.4-5 собак за световой день.Я думаю эксперту (комиссии хватит) не каждый в день столько зарабатывает.И ведь в эксперты не тянут силой,сами идут учиться и деньги за учёбу платят.Глядишь и экспертиза будет на высоком уровне.Однако.

Ну что пристали к девчонке.У неё потеря,лучше бы собрались всем скопом и поехали искать.Однако удачи в поиске.

Светлана оригинальное высказывание,мне понравилось.А как тебе бы были такие изменения.1.Собаку раньше 2 лет( т.е не добывающу в лесу) на испытания не выставлять,за исключением вольных( тут пускай хоть с 3 месяцев).2. Вязку сук сократить до трёх раз.Вязать не ранее 2.5 лет.Ну первую вязку можно и без диплома( хотя в 2 года диплом нужно получить).3.Кобелям не более 10 вязок в год.Вязки кобелей с 3 лет.Ну выставки оставить по прежнему.В результате Элиту можно получить только в старшей возрастной группе.Из молодняка уже не получить вольерных чемпионов(возраст ограничен).И ещё одно условие эксперт обязан проводить в году 5 вольных испытаний по основному виду,не провёл снижение в категории,повтор лишение.Жёстко с экспертами????,но это же не хобби" Эксперт" это работа на благо породе.Ну и кабана оставить Основным видом но как и утку не проходным в класс "Элита".Как ты считаешь на ведёт это порядок в собаководстве или нет?????Однако.

Таежная верность Обычно с рассветом, может быть и в нарушение охотничьих заповедей, Байкала кормили. Деликатесов, правда, не было, но пшенная каша и кое-что из остатков хозяйского стола утоляли голод и давали силу целый день рыскать по лесу в поисках зверя или птицы. А сегодня завтрак явно запаздывал. Хозяин снимал брезент с красной машины, которая удивительно быстро бегает по снегу. Байкал не любил снегоход: много шума, треска, от него зверь разбегается или прячется, да и бегать за ним тяжело. То ли дело лыжи: они не нарушают тишину леса, есть время внимательно осмотреться… А запахи! Их сотни, но выбрать надо только те, которые интересуют хозяина. И самый главный - запах соболя. Его не спутаешь ни с каким другим зверем. Найти соболя - большая удача. За него наивысшая похвала и благодарность хозяина. Плохо то, что запахи быстро "выветриваются", слабеют, и догнать соболя по следу суточной давности ох как нелегко... Зло, с каким-то надрывом, заурчал снегоход. Хозяин увязал на нарту рюкзак и лыжи. Значит, сначала до большой реки, которую надо переходить вброд, а потом на попутной машине до Ганал, где они обычно останавливаются у местного егеря. Неполную миску вчерашней каши Байкал слизнул мгновенно - снегоход уже двинулся и раздумывать некогда. Хозяин несколько раз оглянулся на него и прибавил газу. Он хотел скорее проехать лес, где снегоход шел легко и ровно, а дальше дорога шла по чистой тундре, ехать по которой было тяжелым испытанием для машины и водителя. Чистой и ровной тундра видится только издали или с вертолета. На самом деле там одни ухабы - надувы, выдувы, бугры, канавы, кочки, трещины... На трассе, где их будет ждать попутка, надо быть в полдень. До Нового года оставалось три дня. Расстояние между снегоходом и собакой быстро увеличивалось. Но это не страшно, если он и отстанет от хозяина, то всего на несколько минут... Вдруг на Байкала пахнуло до боли знакомым запахом. Он стал как вкопанный. Приподняв голову, еще раз втянул в себя воздух. Так и есть, запах соболя! И это не еле различимый запах его следов... Посмотрев в сторону ушедшего снегохода, побежденный охотничьим инстинктом Байкал рванулся к недалеко лежащему старому дуплистому дереву. Господи, здесь он, в этом дупле, надо звать скорее хозяина! Вот это будет добыча! Над лесом раздался звонкий азартный собачий лай. Он звал хозяина на завершающий этап охоты. Соболь выскочил из колодины и спустя мгновение уже зло шипел на собаку, сидя на березовой ветке в четырех метрах от земли. Байкал был удивлен такой удаче. Минута работы - и соболь уже на дереве, а это почти стопроцентная гарантия, что скоро драгоценный трофей окажется в рюкзаке хозяина. И не просто окажется. Такая добыча требует к себе уважения. Вначале хозяин потрет и почистит тушку снегом, чтобы, не дай Бог, не осталось где-нибудь кровавого пятнышка, завернет её в чистый целлофановый пакет - и в рюкзак. А потом самое приятное: погладит его по голове и скажет ласковое слово. Ну, да ладно… А бывает, что полдня гоняешь соболюшку, а загнать в дупло никак не можешь. У них, у соболей, инстинкт не хуже, а может быть, даже лучше собачьего. И, похоже, шансов убежать у них больше, чем у меня догнать их. После долгих часов погони, распутывания следов, кажется, что еще одно усилие - и ты догонишь добычу, но соболь "ныряет" в густые заросли кедрового стланика или, что еще хуже, скрывается в каменистых россыпях. И весь многочасовой труд коту, извините, под хвост. А ты - язык на спину и ждешь с виноватой мордой уставшего хозяина. Но мой хозяин никогда меня не ругает. Он понимает, что это охота! Да и опыта у меня маловато, всего второй сезон охочусь... Соболь сидел удобно, зорко наблюдая за лайкой. Мысли о побеге с дерева пришлось отбросить. Собака свободно бегала вокруг дерева и любой прыжок скорее всего пришелся бы прямо в ее пасть. Лучше пересидеть эту неприятность на дереве... Хозяин запаздывал, но это не вызывало опасений. Поставить снегоход, надеть лыжи, проверить оружие - на все это нужно время. Волновало другое: слышит ли он его лай? Со стороны тундры некстати дул легкий ветерок. Но охотник должен появиться с той стороны, и соболька на дереве надо бы "развернуть" к нему спиной. Все внимание соболя будет приковано к собаке, и он не заметит подходящего охотника… Мелколесье постепенно переходило в тундру, и снегоход стало бросать из стороны в сторону. Пришлось убрать газ. Мела поземка. Наконец, въехав в пойменный лес на берегу реки, водитель облегченно вздохнул. Через четверть часа "Буран" был поставлен в выкопанный в снегу капонир и прикрыт сверху брезентом. До брода на реке - двадцать минут ходьбы на лыжах. Переправившись через Быструю и встретившись с поджидавшим его егерем, охотник попросил подождать собаку. Ждали до вечера. Но собака не пришла. Уже несколько часов продолжался поединок между собакой и соболем. Соболю надо было удержаться на дереве до темноты, с наступлением которой его шансы на спасение значительно возрастали. Байкалу - всего ничего: дождаться хозяина, а тот явно не торопился. Бросить облаивать соболя? Разве можно?! Она не какая-нибудь собака, а охотничья. Еще не было случая, чтобы хозяин не пришел на его зов. Но лай становился все глуше, иногда замирал вовсе... Собака ложилась на снег, хватала его разгоряченной пастью, но за соболем посматривала. Темнело. Чуткий слух Байкала уловил похрустывание снега, правда, где-то сзади. Но что это? Хруст стал удаляться, и все стихло. Да что это позволяет себе хозяин? Стрелять надо, уже темно становится. А может, он в обход пошел? Байкал повернул голову в ту сторону, где слышны были шаги. Между деревьями мелькнуло что-то большое и темное и скрылось. Замерзающий соболь, собрав остатки сил и ловкости, совершил невероятно мощный прыжок с дерева, ушел под снег и вынырнул за большой корягой на расстоянии десяти метров, уже вне досягаемости собаки. Байкал бежал трусцой по буранному следу и никак не мог взять в толк: как это удачно начатая охота окончилась впустую? Наверное, надо было бросить этого несчастного соболя и поспешить вслед за хозяином? А как же тогда собачья честь и охотничий инстинкт? На тундру опустилась ночь. Крепчал мороз. След привел Байкала к одиноко стоящему снегоходу. Ну что ж, надо ждать, хозяин все равно придет... Он лег на снег и свернулся калачиком, прикрыв нос хвостом. Тёплый густой подшерсток надежно предохранял собаку от холода. Усталость взяла свое, и Байкал вскоре заснул. Спал он чутко. Лапы его слегка подергивались, а иногда он вздрагивал всем телом, словно даже во сне продолжал поединок с соболем. Длинны декабрьские ночи. Светать стало в начале десятого. Байкал встал отдохнувшим. Он потянулся, зевнул, огляделся - хозяина не было. Лыжные следы привели его на берег речки. Недолго думая, Байкал бросился в реку и через несколько минут был на другом берегу. Вдоль реки проходила автомобильная дорога. На ней следы хозяина терялись. Он сел на обочину дороги и стал ждать. Машины проходили редко, и каждую из них Байкал провожал взглядом, надеясь, что вот сейчас она притормозит и из кабины выскочит его любимый хозяин. Так прошло несколько часов. Хотелось есть. Он вспомнил о пшенной каше и проглотил слюну. А не сбегать ли к зимовью? Может, там хоть что-нибудь из еды найдется… Выйдя из воды, он отряхнулся и легкой рысцой побежал обратно по своему следу. Тундра была пустынной, даже ни одна куропатка не взлетела, а вот лапы об острые заструги ободрал, и они неприятно саднили. В лесу да по следу снегохода бежать было веселее. Обычно из трубы зимовья, даже когда они с хозяином возвращались вечером, вился лёгкий дымок. Сейчас зимовье было мертвым, дверь подпирала лопата... Байкал не спеша прошелся по всем дорожкам, дошел до лабаза, потом до бани. Наверху было чем поживиться. Там у хозяина хранятся разные крупы, хлеб, сухари, но добраться до них невозможно. Хозяин, боясь росомахи, перед уходом даже лестницу от лабаза убирает, на всякий случай. Покопавшись в снегу, он нашел кожуру от картошки и еще что-то жесткое и невкусное. Тяжелый нынче сезон... Даже тушки зверьков нигде не валяются. Вздохнув, Байкал лег на свое обычное место, между лабазом и зимовьем, положил голову на лапы и задремал. Он проснулся, когда солнце уже клонилось к закату, обошел еще раз зимовье и побежал в сторону большой реки. Не пробежав и километра, "схватил" запах зверя. Он не принадлежал соболю, лисице или другому мелкому зверю. Запах был сильным, возбуждающим, захватывающим… Зверя он увидел в тридцати метрах от себя в густом тальнике. Это был крупный мощный зверь с большой головой, на которой красовались громадные рога лопатами. Байкал понял, что это о нем всегда говорит хозяин при встрече с другими егерями. Он не разрешает преследовать этих зверей, беря его каждый раз на поводок. Зверь уставился на собаку. Байкал остановился, шерсть на загривке поднялась дыбом. Так они изучали друг друга несколько минут. Лось был спокоен, чувствовал свою силу. Страшно было даже представить, что с ним будет, если лось пустит в ход свои рога… Да, но сколько же тут мяса! Его явно хватило бы и ему, и хозяину, и семье хозяина на целый год. Собака обиженно залаяла. Лось молча повернулся и медленно двинулся в глубь тальника. Эту ночь Байкал провел около снегохода. Утром, несмотря на боль в ободранных настом лапах, он снова переплыл реку и занял наблюдательный пост рядом с автотрассой. Трасса была пустынна, и он позволил себе пробежаться по обочине в надежде найти что-нибудь съедобное…Прямо напротив него затормозила легковая машина. Сердце у собаки екнуло, но из машины вышли два незнакомых человека. Они о чем-то переговорили между собой, а потом стали ласково подзывать Байкала, почему-то называя его то Шариком, то Тузиком. Он не шелохнулся. Тогда один из них принес из машины ломоть хлеба. Запах еды заставил собаку подняться на ноги, а когда мужчина отломил и бросил ему небольшой кусок хлеба, он поймал его на лету, проглотил и завилял хвостом. Люди бросают еще кусок хлеба, потом еще... И вот он уже сидит в машине, с веревкой на шее, а незнакомцы говорят о каких-то меховых шапках, закуске и наступающем празднике. Машина останавливается возле сельского магазина, и его передают с рук на руки новому хозяину. Изо всех сил он упирается четырьмя лапами в снег. Человек дергает за веревку, и та, на счастье Байкала, оказывается завязанной слишком слабо... До снегохода он добрался в сумерках. Отдышавшись, лег на свое место. Ему снился хозяин, ласково поглаживающий его по голове, а перед его носом стояла, аппетитно пахнувшая растительным маслом, полная миска пшенной каши... Утром он побежал к зимовью. Что-то тянуло его туда - может, смутная надежда найти там и хозяина, и миску с кашей... На зимовье он нашел ободранную тушку горностая. Горностай - известная всем вонючка, но она была съедена так быстро, что никакого неприятного запаха он не ощутил. В другом месте - дохлую мышь, которую проглотил не раздумывая. Обратная дорога показалась длиннее обычного, да еще лапы стали кровоточить. Он зализывал раны, и боль ненадолго утихала. Морозы стояли лютые, рождественские. Забереги на речке увеличились: лапы не доставали дно, и он с трудом выбрался на кромку льда. Он выбрал берег повыше, откуда местами просматривалась автотрасса, подолгу сидел или лежал, провожая взглядом автомашины. Перебраться через реку больше не пытался, иногда прогуливаясь по берегу. Пробовал и мышковать, но то ли мышей было мало, то ли у него не было лисьей сноровки - затея эта оказалась бесполезной. Может, подсказало чутье, но Байкал стал экономить силы. Больше лежал, не отходил от снегохода. Шли дни, их сменяли ночи. Наступило рождество. Силы убывали, но он закрывал глаза и ждал. А в том, что хозяин придет, он не сомневался. В основу этого рассказа легли действительные события, происшедшие в декабре 1999 - январе 2000 года. Одиннадцать дней у оставленного снегохода, совершенно без пищи, ждал своего хозяина Александра Баландина, егеря управления охотничьего хозяйства, его верный друг западносибирская лайка по кличке Байкал. И дождался. Константин Кудзин

Молодцы,что нашли .Ну а где он был????Однако.

Измена Эта история приключилась давно, когда я был еще молод. Мы с женой и крохотной дочкой жили, в глухой таежной деревушке, на берегу прекрасной реки Бирюсы. Меня, начинающего учителя, завела в те края неодолимая страсть к охоте и рыбалке, из-за которой я немало поколесил по Сибири, порой забираясь в самые отдаленные, мало обжитые места. Мой отец, сельский учитель, как и большинство коренных сибиряков заядлый охотник и рыбак, ушел из жизни, когда мне было десять, а сестре восемь лет. Попавшая в нужду мама, тоже учительница, променяла на два пуда пшеницы его превосходную немецкую двустволку, за бесценок продала чистокровного сеттера Боба, о чем потом не один раз пожалела. Однако кое-что из отцовских богатств досталось и мне: рыболовные крючки, лески, изрядный запас пороха, пистонов, дроби и, самое главное, старенькая одноствольная курковка двадцать четвертого калибра с двенадцатью медными гильзами. Я по сей день благодарен этой облезлой и расхлябанной переломочке. Как она нас выручала в те тяжелые времена! Зверя, птицы во время войны развелось в наших краях видимо-невидимо. Все охотники ушли на фронт, и дичь никто, кроме мальчишек вроде меня да стариков, не тревожил. Я, ростом со свое ружье, в иные вечера по весне приносил с окрестных болот и озер по два-три диких гуся. Про косачей, уток, рябчиков и говорить нечего. Добывал и зверя. Зимой ловил зайцев, в теплую пору не раз скарауливал на болотных тропах косуль. Собаки у меня, конечно, не было. Какая уж там собака, когда самим нечего есть! Охотился с помощью петель, с подхода или из скрада, из-под самодельных чучел. И до того наторел, что лучше не надо. Знал, когда и куда мне идти со своей переломочкой, что и как делать, чтобы не вернуться домой пустым. И так продолжалось до переезда на Бирюсу. А тут, не раз и не два увидев, как добычливы местные охотники, ведущие промысел из-под лаек, тоже решил обзавестись четвероногим помощником. По соседству с нами жил со своей большой семьей знатный охотник и рыбак Кузьма Суратов, человек немолодой, по характеру сдержанный и молчаливый. Он держал трех собак, слава о которых шла по всей округе. Две из них работали только по зверю - медведю и соболю, а третья, маленькая ростом, шустрая и звонкоголосая Пальма, была незаменима в охоте на белку, соболя, боровую и водоплавающую дичь. От Суратовых я и принес темным декабрьским вечером беспомощного, величиной с рукавицу щенка, дочь Пальмы. Жена всегда отличалась любовью к животным. Она окрестила сучонку Чайкой и заботилась о ней так, как это могут делать лишь женщины. Из лоскута старого полушубка сделала ей в углу мягкую подстилку, ночами поила ее теплым молоком, специально поставленным на шесток русской печи, а когда собачонка мерзла и начинала визжать, брала ее к себе в постель. К августу Чайка стала одной из самых красивых лаек в деревне. Небольшая, как мать, серо-пегого окраса, с загнутым в калач хвостом, прекрасными карими глазами, острыми треугольными ушами, она была подвижна и голосиста. Чайка, что, впрочем, в той или иной мере присуще всем лайкам, отличалась сдержанным, я бы сказал - суровым характером. Не улыбалась во весь рот, не лизалась и не прыгала от радости при виде хозяина, как это делают легавые. Скупо вильнет хвостом, позволит потрепать себя по спине, почесать за ухом и отойдет прочь со спокойным, полным достоинства видом. Волнение и явное нетерпение она выказывала лишь тогда, когда я появлялся на низком крыльце в охотничьем снаряжении с ружьем за плечами. Жена частенько обижалась на нее: - Вспоила, вскормила, а она и приласкаться не хочет! Ни капельки благодарности! Как чужая! А мне собачка пришлась по душе. Выйдешь на крыльцо покурить, а она тут же выбежит из-под навеса. Посмотрит на тебя блестящими человеческими глазами, для приличия вильнет хвостом и, не проявляя иных эмоций, уляжется у твоих ног. Всем видом дает знать, что готова служить верой и правдой, но без лишнего изъявления чувств и пустой суетни. Весну я охотился привычным способом - Чайка была еще мала, а летом стал брать ее с собой на рыбалку. Приятно видеть рядом с собой живое существо, которое вместе с тобой посматривает на поплавки, вскакивает, когда ты хватаешься за удочку, и, кажется, огорчается не меньше тебя, если рыба сходит с крючка. Вместе перекусить вкусной горбушкой с холодным вареным мясом, вместе испить студеной водицы из прозрачной реки, вместе возвращаться знакомой тропой домой, а иной раз и чем-то поделиться со своим верным безответным другом. По незнанию я ничему не учил Чайку. Ей были неведомы команды "Ко мне!", "Лежать!", "Ищи!", "Подай!" и прочие. Натаскать собаку помог Кузьма. В августе он несколько раз брал ее на охоту по птице, и она, видимо, научилась всему нужному у Пальмы. - Всех денег стоит твоя Чайка, - с оттенком зависти говорил Суратов. - Кабы знал, что такая вырастет, ни за что бы не отдал. Береги ее, паря, пуще правого глаза! В Чайке проснулся и до конца жизни не угасал великий охотничий инстинкт. Хотя по первости было не без казусов. Окажемся в тайге, и моя молоденькая собачка, сверкая белыми как снег пежинами среди деревьев, идет кругами. Нападет на бурундука и тут же загонит его на осину. Покрутится под деревом, зорко следя за шерьком, и зальется звонким, чистым лаем, призывая на помощь меня. - Зачем ты его загнала, глупая? - ворчал я, радуясь серебряной звонкости голоса. Это же не соболь, не белка! За бурундуками мы с тобой не будем охотиться никогда. Пошли! Куда там! И слушать не хочет! Неотрывно глядит вверх горящими глазами, возбужденно мечется с места на место и заливается в лае. Приходится брать за ошейник да оттаскивать от осины. Идет рядом и все оглядывается, а на морде написано великое огорчение. Так старалась - и вот тебе раз! Ниже нашей деревни в пойме реки было широкое и длинное, не меньше чем на полкилометра, Чертово озеро с густым ельником по берегам. В нем, изрядно заросшем камышом, кувшинками и ряской, уток водилось до пропасти. И чирков, и шилохвостей, и тяжелых жирных крякв. В один из августовских вечеров, разгоревшись желанием отведать утятинки, а также опробовать собаку, я пошел на озеро и именно тогда понял, чего стоит моя умница Чайка. Она с ходу ринулась на мелководье и пошла в поиск, только шевелились камыши. Увидела крякву, настигла! Резкий, прыжок, и утка взмыла вверх. Мне оставалось только взять ее на мушку и срезать выстрелом. Добыча упала на чистую воду в глубокое место. Чайка торпедой поплыла за ней и через пару минут положила птицу на берег. Не поднесла, не отдала в руки, а положила там, откуда я мог взять ее без всяких препятствий. Я был без ума от радости и манил собаку к себе: - Чаенька! Да ты просто золото! Иди сюда, моя красавица, я тебя расцелую! Укоризненно поглядела на меня своими карими глазами - нашел, мол, время для нежностей! - и опять нырнула в камыши. Особенно мне понравилась охота с ней на косачей, когда выводки еще не рассеялись и были непугаными. На Ивановом мысу, километрах в полутора от деревни, среди березняков лежали небольшие хлебные поля и веселые лужайки, а в редком сосняке по ближним гривам рос брусничник. Косачей в этих благодатных для них местах в конце лета было очень много. Мы приходили на Иванов мыс задолго до восхода солнца. Славное было время! Мы бродили по лугам и лесам в чудную пору, когда начинает рассеиваться сумрак и нарождается новый летний день? За лесистым хребтом растет и ширится алая заря. Кругом безмятежный покой. Где-то за темными кустами в болоте, совсем недалеко, благодушно покрякивают утки, желая друг другу доброго утра, заиграли в свои звонкие трубы журавли, каждый куст стремится щедро брызнуть на тебя прохладной водой, высокая сочная трава, поседевшая от росы, так и норовит обвить твои мокрые сапоги. В густом смородиннике россыпью черных бус тускло поблескивают крупные ягоды, а на мшистых полянках из-под гладких темно-зеленых листьев доверчиво и приветливо поглядывают на мир красные глаза брусники. Воздух влажен, чист, дышится легко и сладко. Нет, об этом не расскажешь словами, это надо увидеть и прочувствовать! Впереди чуткая, настороженная собака, вся мокрая от росы, за ней ты, крепко сжимающий в руках ружье, готовый к любой неожиданности. И вдруг перед тобой на траве и мхе возникают птичьи наброды в виде петляющих крестиков. Стоп! Тихо, тихо! Где-то рядом таятся тетерева! Чайка нервно вздрогнула, прильнула к земле, крадется, вытянув вперед острую морду, а потом не выдерживает и делает стремительный прыжок. Вслед за испуганным чернышом поднимается весь или почти весь выводок и, немного пролетев, рассаживается на старой раскидистой березе. Собака подбегает к дереву, и, повиляв хвостом-калачиком, стоя или сидя, отчаянно лает. Я, почти неслышно переступая по траве и таясь за кустами, подкрадываюсь к березе со стороны собачьей головы, на которую завороженно смотрят птицы, и сваливаю одного из краснобровых красавцев к ногам Чайки. А она, мягко прихватив добычу зубами, подносит ее мне и в знак поощрения за хорошую работу, чему научил меня Суратов, получает угощение в виде птичьей лапки. Не мешкая, мы начинаем поиск невзлетевших косачей или другого выводка и бродим по ягодникам и перелескам до тех пор, пока не припечет солнце и не высохнет роса. Шесть косачей! - изумляется жена. - И вся заслуга принадлежит Чайке? Иди сюда, добытчица, я тебе накормлю вкусным супом!.. Собака стала мне другом, без которого я не мыслил своего существования. Именно в то лето произошел случай, при воспоминании о котором меня и сейчас начинает глодать совесть. К девяти утра к нашей деревне должен был подойти с низовьев катер с баржей, на которой мы, учителя, решили плыть в неблизкий районный центр на августовскую учительскую конференцию. Собравшись в путь заранее, я надумал с утра пробежаться на Холодный ключ и пострелять в ягодниках рябчиков. Что значит для молодых ног пять-шесть километров! Прогулка! Тем более что погода стояла чудеснейшая. Убив четырех рябчиков, которые на первом году жизни бывают, как известно, на удивление любопытны и доверчивы, я сел на валежину покурить. Чайка же, увлеченная охотой, ушла по заваленному буреломом осиннику к вершине ключа. Мне пора было возвращаться домой, и я резким свистом позвал собаку. Подождал несколько минут, засвистел опять. Чайка не шла. Раньше ничего подобного с ней не случалось. Я принялся снова свистеть, звать ее голосом. Лайки не было. Во мне закипела злость. Времени остается в обрез, вот-вот затарахтит катер, а тут такой выверт! Неужели бросила меня и убежала домой? Спотыкаясь о валежины и чертыхаясь, я прошел метров двести по ключу. Кричал, свистел, но все было напрасно. Кругом стояло полное безмолвие. Ушла, негодница! - Да пропади ты пропадом! - ругался я. - Леший меня связал с тобой! Только попадись мне в руки! Выругавшись от всего сердца, я плюнул и решительно зашагал к деревне с мыслью о том, что накажу собаку самым беспощадным образом. - А где Чайка? - спросила жена, приняв рябчиков. - Разве она не пришла? - Нет. - Вот мерзавка! Значит, где-то блудит, прибежит потом. Всыпь ей по первое число за такую повадку! Бросить хозяина в тайге! - Неужели бросила? - огорчилась жена. - Куда она могла уйти? - А я больно знаю? Как в воду канула! Расстроенный, недовольный собой и собакой, я уехал на конференцию. Слушал выступления заведующего районо, директоров школ, учителей, вел беседы с товарищами, ходил в кино, а на душе не гасло чувство беспокойства и смутной тревоги. Вернулась ли Чайка домой? Что с ней могло приключиться в тех буреломных местах? Поделился своей бедой с одним из директоров, старым, опытным охотником и большим знатоком охотничьих собак. - Сам виноват, друг! - как ножом по сердцу резанул он. - Не она тебя бросила, а ты ее! Лайка никогда и ни при каких обстоятельствах не оставит хозяина в тайге. Такого не может быть! Надо было искать. Случись такое с моей Омегой, я бы не пошел домой до тех пор, пока не нашел ее. На конференцию бы опоздал или совсем не поехал, но собаку в беде не оставил бы ни за что! Попала твоя Чайка в какой-то переплет. Может, петлю кто над зверовой тропой навесил или наладил самострел. Мало ли таких мастаков на свете! После этого разговора я и вовсе ходил сам не свой, а ночами ворочался на кровати без сна. Убивала совесть! И как только я умудрился так оплошать! Тоже охотник, черт подери! В голову лезли беспокойные, гнетущие мысли, перед глазами рисовались ужасающие картины. Чайка, истекая кровью, с развороченным самострелом животом лежит на тропе и тщетно ждет помощи от своего неверного хозяина. Чайка бьется в петле, умирая от жажды и голода. Она жива еще. Заступила лапой за петлю, и та обвила ее за шею и грудь. А хозяина рядом нет... Мы приплыли домой под вечер на пятый день. - Пришла? - был первый мой вопрос жене. - Нет! - хмуро ответила она и, добрая, заботливая по натуре, с горьким укором добавила: - Собака ли виновата, а может, охотник?.. И так я извелся, а тут еще подливают масла в огонь! В скором времени к нам пришел Кузьма Суратов, как всегда суровый, неспешный в словах и движениях. - Услышал катер, подумал, что ты приехал, и решил завернуть, - степенно произнес он, пронзив меня внимательным взглядом умных синих глаз. - Тебя, паря, однако, из-за Чайки в заботу бросило? Я позавчера шел на шесте от Сергеевской старицы и слышал, что выла собака. Где-то в вершине Холодного ключа, у барсучьих ям, по-моему. Глухо так, вроде как из-под земли. Не Чайка ли в нору завезла и застряла в ней? Хоть вроде и мала и не для нее это дело - не норная собака... В какое время она от тебя убежала? - Да только-только выглянуло солнце. - Тогда так и есть! Пошла за барсуком и сгоряча забурилась в нору. Возьми лопату да взверши ключ. Может, еще жива... На барсучьих ямах я бывал не раз. Колония этих зверей находилась среди редких берез и сосен на сухом склоне высокой гряды неподалеку от звонкого истока Холодного. Там было пять или шесть нор, расположенных в полусотне шагов друг от друга. Мигом переодевшись, сунув в карман кусок хлеба и пару соленых огурцов, я взял лопату и самым скорым шагом направился в указанное место. У барсучьих ям было тихо, если не считать стрекотания любопытных сорок и мелодичного журчания ключа в ближнем ельнике. Я подошел к первой из нор, присел перед главным входом на корточки и в полный голос позвал: - Чайка! Чайка!.. Молчание. Могильной тишиной отозвались мне вторая и третья ямы. А у четвертой, заставив меня затрепетать от радости, в ответ на мой зов раздались глухие хрипы потерявшей голос собаки. Чайка была жива! - Чайка,- милая моя собачка! - бормотал я, дрожа от волнения и торопливо сбрасывая с себя куртку и верхнюю рубаху. - Потерпи маленько, потерпи! Сейчас я тебя откопаю!.. В ход пошла острая штыковая лопата. С таким остервенением я не работал ни разу в жизни. Тут же вспотев, стащил я с себя нижнюю рубашку и безостановочно, не разгибаясь, бросал и бросал в сторону тяжелую песчаную землю. - Потерпи, Чаечка, потерпи!.. Вот он, серый собачий хвост! Через пять минут я взял Чайку за задние лапы, вытащил ее из норы и бережно положил на траву. Грязная, с крапчатыми от налипшей земли пежинами, она лежала на боку, редко и глубоко дышала, широко открыв пасть с подергивающимся сухим языком и глядя на белый свет затуманенными глазами. - Тебе воды надо, бедненькая? - прерывисто хрипел я, едва сдерживая слезы. - Сейчас!.. Я взял ее, беспомощную, почти невесомую, на руки и торопливо понес к ключу. Она не в силах была лакать и лежала на моих коленях, уронив прекрасную голову. Пришлось черпать воду ладонями и вливать ей в пасть. Наконец Чайка стала приходить в себя. Повернулась на живот, с трудом подползла к воде и долго с остановками лакала... Н. Чемезов

От ВАС один негатив.Пока.

Красавцы!!!!!!

Так вы же МОДЕРАТОР!!!!!!!!!И чистите темы,не переходите на личности.Кому конкретно он навесил?????? Всем это обобщённое понятие.Не лезет же он в Вашу тему,не задаёт вам не корректные вопросы(а я думаю они есть).Так вы специально ДЕЛАЕТЕ УПОР на ЛИЧНОСТИ этим провоцируя пользователей !!!!!! Однако.

Василий Николаевич,а вы у модераторов спросите?А так тема реально познавательная.Только как всегда появляется один умный и всё идёт наперекосяк.Однако.

Охотники,а чтоб не подумать ли вам о солдатском сухпайке.№5 на трое суток коллории подсчитаны.На месяц 10 пайков,ну и за месяц то с рабочими собаками что нибудь добудете.Однако.

все были довольны разнообразием состязаний и особенно пить водку под шулюм из целого ведра мяса фазанов, спасибо Татьяне Фарафоновой, за ее труд в разведении фазанов.Ну ребята вы варвары.Из фазана вкусны тефтели по Кишенёвски.Ну а этих птичек я добывал сколько вам и не вырастить.Охота очень проста,а испытания и подавно(правда по дикому),это не глухарь,из рогатки можно настрелять с деревьев.Однако.Диковинная всё таки моя страна.Испытания всё таки должны проводится по вольному дикому объекту.Ну а тут как в песне " если прямо не пролезем,мы пройдём бочком....." Вот и думаешь как уважаемые люди могли додуматься до этого " выпускной фазан" куница в рукаве.Ну ладно комерсы устраивают охоту " выпускной фазан" 1500 руб,охота на кабана в вольере от 10000и до зависит от веса.А ведь тут Уважаемые люди.Однако.

Запросто это ж ЗСЛ.Проще простого это не кабан и медведь.Гляньте крови у них в родословных.Лишь бы голову поднимали.Ну может злобноваты будут,возьмём суку,с ней легче справиться.У меня сука Губановская из под Грича по белке легко натаску прошла.Жаль погибла под машиной.А брат её отменный был лосятник,случайно на кабане пристрелили.Ну а крови собак Волкова и Григорьева о многом говорят.Не ленись и всё получиться.Однако.

Так вы оказывается ДРУЗЬЯ.Блин ну у вас всё по ДРУЖЕСКИ,получилось.Сами то поняли что написали?????Какие кобели????Какие суки????Кого продавать а кого не продавать???? Без пузыря не поймёшь.Однако. :rolleyes:

Но правильность действий при вязке собак,кинолог должен обьяснить,За спасибо собак не вяжут.Однако.

Не говори ка,Барон Мюнхаузен отдыхает.Однако верю,верю сороке,ежу,а этим пока подожду.Особенно " Выпускной фазан понравился",а вот если в Астраханской области нет куницы,может привести в клетке живых и выпускать и испытывать,а попутно фазана дикого в природе.Однако.Вот отсюдова у некоторых и 22 диплома по всем вида,а я то думаю,как люди успевают?.Однако.

Андрей у человека на болело,прежде чем писать он сто раз подумал.Пишут то такие вещи от без исходности и не справедливости.Думешь стал бы он писать напраслину???? Посмотри в профиль, возраст не тот,чтоб ахенею нести.Однако.

Чё только не делается в собачьем мире.Сергей прав на все 100%.Что ж это за люди такие?И главное все заступаются за хозяина суки.Издержки,кормить надо ,продать надо.Так не вяжи!!!!!!! знал ведь на ,что шёл.Если право выбор алиментного щенка за хозяином суки,то и рассплатился бы сразу с хозяином кобеля при вязке.Прикинутся вечно нищими,жди щенков продам рассплачусь.Тут явно алиментный щенок владельца кобеля.Может он не себе оставить хотел,а выбрать и мне продать,вы об этом не подумали.Бумажки писать????? А что порядочных уже не стало,словесного договора НЕДОСТАТОЧНО.А то не расслышал!!!!! Не помню!!!!!! Что за ересь.Да беднеет страна порядочными.Серёга озвучь фамилию.Откуда он народ проинформирован будет и решит сам,иметь с ним дело или не иметь.Однако.

Оставь всё как есть,суку не трави.Щенков проглистогонь на 22 день суспензией пирантела 0.2 гр на кг веса.А кто купит щенков потом проглистогонят перед прививкой.Однако.

Сейчас кобель в Раменском.Я посмотрел фото,родословную.Друг поехал Губановскую линию (кабанятников) вязать с медвежатником,чтобы получить лосятников.На фото кобель хорошего формата,высокий расстянутый.Ну как бы так пока.А я возьму щенка и буду делать кунятника,утятника и глухарятника. :moil: :rolleyes: Однако.

Хотелось ещё спросить,есть ли у кого потомки ЗСЛ АГАТ Вронского.Однако.

Конечно.Слава богу ,что они нам оставили такой материал.Букварь для начинающего и как настольное пособие уже,что то понимающих.Уход от традиционных методов как в подборе,как в выращивании и охоте,вредит всему собаководству в целом и в отдельности.Ведь главное всё прописано от А до Я.Применяй на практике и будет тебе счастье.Однако.

Ну впрочем так и должно всё закончится.Не хочу подливать масла в огонь,ну а как быть с этим. Кинологи показали, что лайки — широко распространенная и многочисленная группа охотничьих собак, выведенных народами Севера и Сибири, что существует много разновидностей лаек, отличающихся не только внешними признаками, но и другими особенностями. Отмечая выдающиеся охотничьи свойства лаек и предсказывая им большое будущее, они с тревогой отмечали, что в ряде мест лайки начали исчезать, поэтому призывали разводить этих собак и вести с ними племенную работу. Но в тех условиях эти призывы не могли привести к существенным практическим результатам по разведению и совершенствованию пород лаек. Интерес к этим собакам еще только зарождался. Большинство же охотников смотрели на лаек как на беспородных дворняжек. Только после Великой Октябрьской социалистической революции охотничья общественность и ученые обратили серьезное внимание на лаек. Их начали разводить заводскими методами, появились питомники лаек, были созданы новые породы, выросло их поголовье. В наше время среди многих пород охотничьих собак, которых разводят и используют на охоте, лайкам по праву принадлежит первое место. Они многочисленнее других пород, а их хозяйственное значение огромно. Особенно велика роль лаек в охотничьем промысле таежных районов европейского-Севера, Сибири и Дальнего Востока, где с помощью этих замечательных собак добывают пушных зверей, копытных, промысловых птиц. В прошлом, когда охотничий промысел являлся основой существования многих народов Севера и Сибири, лайки ценились очень высоко. Иногда значение лаек оценивалось мерой благосостояния целой семьи. В конце прошлого столетия, по свидетельству М. Дмитриевой-Сулимы [31], выдающиеся лайки стоили очень дорого, цена за них достигала 400 р. По тем временам это были очень большие деньги. Не утратили своего значения лайки и в настоящее время. Достаточно отметить, что в большинстве таежных районов заготавливают от 70 до 100 % шкурок белки, от 50 до 98 % шкурок соболей и многих других пушных зверьков, добытых с помощью этих собак. Исчезновение в большинстве промысловых районов самоловных способов добычи белки, наличие огромного числа охотников-любителей и, главное, возможность использования лаек для самых разнообразных охот обусловили их широкое распространение и большой спрос на них. Действительно, по широте использования при добыче диких животных лайки не имеют себе равных и, как никакая другая порода охотничьих собак, они приспособлены для охоты на многие виды промысловых зверей и птиц. С открытием летней охоты по перу лайки разыскивают и выпугивают под выстрел тетеревов и уток, затаившихся в зарослях травы и кустарников; вытаскивают из воды и подносят хозяину сбитую дичь; облаивают глухарей, взлетевших на деревья, давая возможность подойти на выстрел. Осенью и зимой они разыскивают на деревьях и облаивают белок и куниц; преследуют и загоняют в убежища соболей и колонков, звонким лаем указывая их местонахождение; разыскивают жилые норы и вытаскивают из них енотовидных собак; останавливают лося и кабана, а иногда и грозного медведя. В связи с этим не случайно лаек считают наиболее универсальными охотничьими собаками. У лаек есть и еще ряд ценных качеств, способствующих привязанности человека к этим собакам. Породные лайки по-своему очень красивы, их красота доставляет эстетическое удовлетворение и любителям-лайчатникам и даже людям, мало сведущим в породах собак. Они обладают не только высокими охотничьими качествами, но и проявляют большую привязанность и любовь к хозяину. Как правило, у них нет злобности к человеку. Эти собаки не прожорливы, не требовательны к условиям содержания. Они чистоплотны, дисциплинированны, сообразительны и умны. Конечно, все эти свойства наиболее полно проявляются, если владелец любит собак и обращается с ними со знанием дела.