Статьи и очерки.

Хочу предложить вам внимательно прочесть статьи и очерки эксперта Всероссийской категории, г. Москвы – Юрия Дмитриевича Антонова, человека того поколения которые создавали породу. Как эксперты пережили войну, лагеря, с каким трудом они создавали породу, как относились к браку, с каким уважением относились друг к другу. Наверное, они не думали, что наше поколение будет подставлять родословные под других собак и как безответственно тащить брак в породу.

Две линии западносибирских лаек

На создание породы западносибирских лаек значительное влияние оказала группа собак, привезенных с Урала и из некоторых районов Западной Сибири. Хотя нужно отметить, что далеко не все из этих лаек оставили свой тип. До 1949 г, все лайки проходили выставочную экспертизу на одном ринге, и только после принятия новых стандартов они были разделены на четыре группы.

Породность лучших производителей определяют по тому, насколько они улучшают потомство, передают свои охотничьи качества, в то же время поглощают племенной брак. Это можно увидеть на развитии разных пород охотничьих собак.

В 1911 г. вышло второе издание книги М. Дмитриевой-Сулимы "Лайка и охота с нею", где автор подробно описала известные признаки лаек, охоту с ними по зверю и птице. В 1936 г. в трудах Арктического института в Ленинграде вышла книга Н. А. Смирнова "Основы стандартизации собак и стандарт ездовых по сравнению с другими лайками". В этой книге приводятся описания А. Ширинского-Шихматова, Ю. Ливеровского других отдельных аборигенных отродий лаек: старокарельской, зырянской, вогульской, а также стандарт финской лайки по финскому кеннель-клубу.

Но все это только попытки описать лаек по географическому распространению, по народностям, которые их содержали. Однако эта работа помогла при составлении новых стандартов.

Породу западносибирских лаек создавали путем сведения двух аборигенных отродий - мансийской и хантыйской по их типичным признакам. В массе своей лайки были неизвестного происхождения. И потребовался большой труд специалистов, заинтересованных организаций, любителей этой породы собак. Нужно отметить, что ко времени утверждения стандартов положение с местными отродьями стало быстро ухудшаться, что тоже было не в пользу создания заводских пород, С другой стороны, стал быстро увеличиваться спрос на лаек у городских охотников в центральных областях нашей страны. Породы приживались и завоевывали свой авторитет.

Вот что писала М. Дмитриева-Сулима в книге "Лайка и охота с нею" в 1911 г.: "Любящему разнообразную охоту, но не имеющему возможность держать для каждой охоты особую породу собак - лайка незаменима". И там же: "С моей стороны было бы преувеличением, если бы я сказала, что лайка может заменить вполне и безусловно гончую и в то же время легавую: ее повадки и характер совсем особые".

В создании породы западносибирских лаек огромную роль, а может и главную, сыграли два производителя - это кобели Таежный питомника "Красная Звезда" и Джубар И. И. Вахрушева. Они были основоположниками современных западносибирских лаек и, передав потомству рабочие и экстерьерные данные, создали свой тип.

Таежный 1942 г. рождения был привезен с Урала и происходил от хороших рабочих лаек. Он не имел полной родословной и на выставках проходил на оценку большая серебряная медаль. В поле питомником "Красная Звезда" проверен не был. Широкое использование Таежного в породе было вполне закономерно. Уже в первых вязках пошли потомки в его типе, и было ясно, что образовалась новая линия лаек. Но типичность, сходство по фенотипу еще не есть право на жизнь этой или другой линии охотничьих собак. Нужна доказуемость в рабочих качествах. И тут можно с уверенностью сказать, что и сейчас вряд ли есть линия лаек в этой породе, которая дала бы такое количество классных собак. Мы приведем ряд детей и внуков Таежного, которые продолжили его линию: ч. Тобол питомника "Красная Звезда", Алтай, Аргунь питомника ВНИО, Буян, Белка Н. В. Просяника, Рекс И. А. Успенского. Внуки и правнуки Таежного: Угадай 1008 А. И. Чеботарева, ч. Туман 1105 А. Е. Баженова, Казан 1011 В. Н. Быковского, Тагил 1170 В. В. Латкоев, Чайка В. В. Григорьева, Умка 1225 Л. В. Ушаковой. Эти лайки в породе дали свой тип, свою аборигенную первозданность, свои отличительные качества, унаследованные ими от знаменитого Таежного, который, в свою очередь, нес в себе лучшие крови рабочих лаек Урала.

Для того чтобы было ясно, что представляли лайки этой линии, нужно остановиться на отдельных из них. Больше других участвовал в племенной работе сын Таежного ч. Тобол питомника "Красная Звезда". Угадай 1008 происходил от ч. Тобола и Журки А. В. Ермакова. Тут к линии Таежного была прилита кровь Орлика И. С. Зажилова. Угадай был бурого окраса, с темно-серым подшерстком и черной остью. Его полевое использование началось по первой осени. Будучи в руках очень опытного охотника, он быстро преуспел в рабочих качествах, работал почти универсально. Есть охотники, которые до сих пор помнят его блестящие работы по кабанам. Угадай был широко использован в племенной работе, дав 20 полевых потомков.

Ч. Туман 1105 происходил от Хмеля И. Л. Бруни и Чайки В. В. Григорьева. Здесь к линии Таежного прилили кровь Джубара И. И. Вахрушева. Ч. Туман был серо-пегого окраса, на выставках имел оценки "отлично", диплом II - III степени по белке. Его широко использовали в племенной работе и получили блестящих рабочих лаек.

Были и другие производители, оставившие много классных лаек: Буян Н. В. Просяника с Норой Л. Е. Юдичева дали ч. Найду В. М. Полякова. Окрас собак этой линии лаек в основном серо-пегий, больше серого с белыми отметинами - то есть окрас Таежного.

Сравнивая Таежного и Джубара, оценивая их потомство, видно, что в той и другой линии прослеживаются присущие только им особенности экстерьера. Это дало право говорить о двух заводских линиях породы и их основателях.

Мы выбрали лучших кобелей этих линий и на племенном использовании увидим их влияние на породу. Лайки этого типа были более грубой слежки, но не тяжелой и сырой. В них подкупала зверовость, мускулистость и бойцовский характер (что, конечно, не родня злобному), были они самостоятельны.

Соболь 42/л рыжего окраса, дипломы II - III ст. по белке. Благодаря инициативе владельца П. А. Беляева его широко использовали в племенной работе, но хорошего потомства он оставил мало. В ряде вязок появился племенной брак, и владелец снял его с племенного использования, хотя в то время ч. Соболь был одной из лучших лаек в породе.

Урс 31/Л И. И. Конышева серо-пегого окраса, был отличного экстерьера, но мало использовался в племенной работе. По матери он происходил от ч. Урчалы 1/Л, которая, в свою очередь, была дочерью знаменитого Ульфа С. Г. Виноградова. И хотя Урс по окрасу был не в типе лаек линии, это не помешало ему в дальнейшем через своего сына Джо В. М. Чернушкина продолжить тот тип лаек, который присущ для породы.

Дымок И. И. Конышева был очень типичным для лаек этой линии, имел полевые дипломы, но в племенной работе участия принимал мало.

К сожалению, в те годы в фаворитах породы ходили кобели, далекие по своим данным от лаек этого типа, но в силу разных причин широко используемые в племенной работе, хотя хорошего потомства не оставили и теперь давно забыты.

Главную роль в закреплении кровей этой линии сыграли выдающиеся внуки Джубара: ч. Хомич А. Е. Зеленского, Джой В. М. Чернушкина, Дюмнар В. В. Наумова. От них был получен ряд полевых и выставочных чемпионов: сын ч. Хомича, ч. Фомка Ю. М. Казанова, дети Джо чемпионы Всесоюзной выставки охотничьих собак Джой И. Л. Бруни, Венера В. М. Комиссарова. Много экстерьерных и рабочих лаек оставил Дюмнар В. В. Наумова.

Хочу еще рассказать об Амуре А. Н. Терехова. В этом производителе мы имеем крови двух основателей линии. Амур был правнуком Таежного и более далекого Джубара. Он имел великолепный экстерьер и отличные рабочие данные, оставил много племенного потомства. В 1983 г. я был в Мурманской обл., и местные охотники подарили мне книжку А. В. Васильева "Рассказы зверового охотника". Книга написана охотоведом, который посвятил охоте всю свою жизнь. А. В. Васильев приобрел Амура и в книге описывает охоту с лайками на медведя и работу Амура. Об Амуре я много слышал и от местных охотников.

Трудно, да, по всей вероятности, и невозможно сохранить тот тип лаек, который был присущ лайкам линии Таежного и Джубара. Прилитие кровей других линий, условия содержания, кормления, наконец самой охоты с лайками сделали свое дело. Но чтобы линия не "потухла", при селекции надо твердо знать, какие признаки мы можем ожидать, подбирая племенные пары. При неправильном подборе, каким бы сильным производитель ни был, его данные, его тип рано или поздно сойдут на нет, что и произошло, к сожалению, с потомками Джубара и Таежного, хотя они и оставили много выдающихся лаек. Лаек этого типа мы можем видеть в разных географических зонах нашей страны. К сожалению, нельзя точно назвать число собак-потомков Таежного и Джубара. Но количество их велико. Это подтверждают записи в ВРКОС, родословные и данные различных обществ охотников. Долгие годы эти две линии лаек были в породе главными. Сам тип этих лаек изменился, стал другим. Но если мы присмотримся к внешности современных лаек, то при всей их индивидуальности найдем во многих черты Таежного и Джубара, присущие им типичные признаки, резко отличающие их от лаек другого происхождения.

Потомков этих лаек используют на охоте по самым разным видам охотничьих животных. Они показали блестящие полевые качества, придав породе лучшие рабочие признаки. Из Московского общества охотников (где в основном использовали эти две линии лаек) ежегодно увозят щенков в разные районы нашей страны. Тем на местах появятся новые племенные гнезда, восстановится местное поголовье охотничьих лаек. Теперь, по прошествии определенного времени, когда на выставках ринги этой породы лаек собирают толпы охотников, мы должны помнить, кто работал с породой в ее истоках, шел неизведанным путем в селекционной работе. Среди них наши выдающиеся кинологи Э. Шерешевский, А. Мазовер, И. Вахрушев, Л. Ушакова, П. Беляев, В. Григорьев и многие другие.

Ю.Д.Антонов, “Охота и охотничье хозяйство” №6 - 1987

ЛЮБОВЬ МОЯ — ОХОТНИЧЬИ ЛАЙКИ

(из записной книжки эксперта)

Памяти Катыша 5163

Не один десяток лет знаю я породу западносибирских лаек, воочию вижу ее, и не только московского разведения, но и в других местах нашей России. Знал и дружил со многими кинологами, охотоведами, егерями (кто был у истоков ее создания), работу которых в настоящее время некоторые специалисты стараются представить с негативной стороны. Но не предмет нашего разговора вступать в полемику с этими авторами, а самое главное — показать состояние породы и дать возможность увидеть истоки ее создания, в основном московского разведения, потому что значительная часть ее находится и в настоящее время здесь. И еще дать возможность узнать, какие выдающиеся производители заложили основу этой породы лаек.

Высокий уровень разведения этих лаек есть и в других местах: Екатеринбург, Пермь, Тюмень, Красноярск, Санкт-Петербург, Тверь. Каждый год на выставках в Москве западносибирских лаек бывает очень много. Из всех пород эта — самая популярная. Она создана на базе аборигенных национальных отродий, мансийских и хантыйских лаек Урала и Западной Сибири. Под типичные и породные признаки этих собак и был написан стандарт, а было это почти 50 лет назад. За это время в породе произошли значительные изменения. Так, сошли и утратили лидерство отдельные племенные линии, а ведь некоторые из них послужили образцом для описания типичных породных признаков. Была проделана отбраковка нежелательных производителей с плохими экстерьерными и рабочими качествами. Создана значительная группа собак типичного и лучшего поголовья, вокруг которой в дальнейшем была продолжена вся племенная и полевая работа. Некоторые из этих производителей создали в настоящее время племенные линии и гнезда. Стал ярче проявляться генотип заводской породы. К сожалению, еще далеко не полностью выявляются рабочие качества, и происходит это прежде всего потому, что катастрофически сокращаются охотничьи угодья, а белка как основной объект нахаживания практически исчезла из лесов Подмосковья. Так же плохо обстоят дела по притравке лаек по медведю и кабану. Все это не дает возможности открыть и увидеть как можно раньше вы¬дающиеся качества рабочих лаек. В настоящее время есть группа высокопородных собак, которые имеют свой, присущий данному типу вид, который в первую очередь выражается в обшей сложке, в особенных для данной группы приметах. Есть и другая группа лаек, которые больше похожи на своих основоположников, на те исходные типы мансийских и хантыйских лаек, с которых когда-то начиналась порода.

Правы были те кинологи и охотоведы, которые около 50 лет назад написали стандарт на эту породу лаек. Они будто заранее знали, что по коренным местам аборигенного лайководства пройдут газ и нефть. Как можно было сохранить местные породы лаек, когда по многим причинам стал падать охотничий промысел, была во многом подорвана вековая традиция местных охотников. А теперь вот представим, если бы не была создана эта заводская порода лаек, то что осталось бы в настоящее время? В лучшем случае метисный, аборигенный, племенной брак. Ни о каком сохранении в большинстве своем не может идти разговора, ни о какой типичности, ни о какой породности нечего было бы и говорить. Пятьдесят лет для закрепления и улучшения лучших качеств в породе возраст небольшой, но следует всегда помнить, что в лучших лайках есть и будут продолжаться крови их знаменитых предков, все лучшее, что было сохранено к тому времени. Но и с другой стороны, никто не будет возражать, если породные и аборигенные лайки обогатят в дальнейшем племенной состав этой породы. Я не привожу тут конкретных цифровых данных, положительных или отрицательных проявлений в породе, но все же положительного в племенной и полевой работе больше, это видно по выставкам, испытаниям и состязаниям, где принимают участие западносибирские лайки. Но об одном существенном недостатке, который пока в меньшей степени относится к московской группе этих лаек, следует предупредить: это сырость сложки, сырость

конституции лайки, особенно если это начинается к двум-трем годам. Это порок, деградация, которая ведет ко многому: теряется быстрота хода, появляется апатия к охотничьим угодьям, сырость и брылястость щипца, отяжеление и заворот век и в конечном итоге потеря самого чутья.

Нужно жестко выбраковывать таких собак, так как никакими поглощениями другими, более сильными кровями тут не поможешь.

Это подтверждается многолетними наблюдениями и практикой работы с охотничьими лайками. Нужно стремиться к крепкому и сухому типу, где лайки к семи-восьми годам, особенно кобели, сохраняют легкость и быстроту хода, бывают нестомчивы, несут в себе другие достойные племенные и рабочие качества.

На примере лучших производителей можно более полно показать начало развития этой породы в московском регионе. Для этого следует привести цифры из книги И. И. Вахрушева и М. Г. Волкова, в которой есть данные за 19 выставок, прошедших в Москве с 1923 по 1944 гг. Так вот, на этих выставках за эти годы было показано 390 лаек. Это не так мало, потому что в те годы большой популярностью пользовались другие породы: легавые и гончие. И все же количество лаек к началу сороковых годов ежегодно увеличивалось. Нужно сказать и о качестве представ¬ленных лаек. Авторы в своей книге приводят данные за последние 14 лет. Количество лаек, получивших медали, составило в среднем 48,6%, колеблясь в отдельные годы от 38,1 % до 63,6%. Столь высокий процент наград в последние годы авторы объясняют умелым использованием в племенной работе лучших производителей и в особенности хантыйского кобеля Ульфа С. Г. Виноградова. Все говорит о том, что при правильной постановке племенной работы можно за небольшой срок добиться ощутимых результатов. Судя по оценкам выставок, можно сказать, что и тогда экстерьерный уровень лаек в Москве и области был достаточно высоким, но было и другое: по породности и своему типу были они разные, с резко выраженными для них признаками. Это подтверждается каталогами тех лет и другими данными.

В 1929—1930-х гг. на Урале была сделана первая попытка выяснения породности лаек в промысловых районах. В таких масштабах эта работа раньше не проводилась никогда. Было осмотрено больше трех тысяч собак. И в результате — 8 породных лаек на сотню осмотренных. Позже было осмотрено еще несколько районов, там процент породных лаек был более высоким — 21. Но в общем количество породных лаек было невелико. За последние десятилетия никакой работы по изучению промыслового лайководства не проводилось, поэтому нет никаких официальных данных, кроме мнений отдельных кинологов, в большинстве своем основанных на личных впечатлениях.

Основную роль в создании и развитии этой породы лаек сделали московские кинологи: И. И. Акимушкин. П. А. Беляев, М. Г. Волков, В. В. Григорьев, С. Г. Добров, И. С. Зажилов, Э. И. Шерешевский, Л. В. Ушакова и другие. В этой большой работе активную и существенную помощь им оказали кинологи-лайчатники из других регионов. Все они оставили о себе самые добрые воспоминания. Не будь их, не знаю, что бы было в настоящее время с породами лаек.

Теперь нужно отметить лучших старомосковских производителей этой породы — лаек питомников «Красная Звезда» и института ВНИО-ВНИИЖП. В этих двух питомниках был ряд высококлассных собак, которые в дальнейшем были широко использованы в племенной работе. Кто занимается лайководством, и в частности этой породой лаек, не может не вспомнить то время без таких производителей, как Джубар И. И. Вахрушева, Ульф С. Г. Виноградова, Урман И. С. Зажилова, лаек питомника «Красная Звезда» Таежный, Сударь, Тобол, лаек питомников ВНИО-ВНИИЖП Борька, Аян, Алтай, Зуек.

Линию Джубара в ее первичном поколении, продолжили такие выщающиеся лайки, как Хомич А. Е. Зеленского, Джой В. М. Лернушкина, Дюмнар В. В. Наумова-Цигикала и многие другие. Из этой группы лаек были сразу два чемпиона Всесоюзной выставки — Джой И. Л. Бруни и Венера В. М. Комиссарова.

Отдельного разговора заслуживает и Таежный. Судьба этой лайки во многом зависела от замечательного кинолога А. Л. Мазовера, который первым увидел в нем высокопородные, экстерьерные данные и оставил его в питомнике «Красная Звезда». Таежный был внуком знаменитого Грозного, первого основателя племенной линии лаек в Екатеринбурге.

Потомки Таежного в породе дали свой тип, свою аборигенную первозданность, присущие только им отличительные качества, которые были у лучших лаек Урала. Многие потомки Таежного продолжили улучшение этой породы лаек и не только московского разведения. Сведение их в кроссовом разведении с другими племенными линиями в отдельных случаях инбридинг на Таежного значительно обогатили и улучшили породу. Можно назвать таких выдающихся лаек недавнего прошлого: это Найда В. М. Полякова, Казан В. Н. Быковского, Амур А. Н. Терехова, Туман А. Е. Баженова, Угадай А. И. Чеботарева. Все эти лайки оказали большое влияние на развитие современного поголовья. К этой племенной группе следует добавить еще трех выдающихся производителей, которые участвовали в улучшении и становлении этой породы и всегда будут на слуху у старых заводчиков этой породы: Аян И. П. Иконописцева, Байкал Ю. А. Евгеньева, Чанлик А. П. Власова.

Нужно еще обязательно сказать о двух полевых и выставочных чемпионах, которые находятся в элитной «голове» породы и на протяжении последних 5—6 лет являются ее эталоном. К ним в эти годы проявляется самый большой интерес.

Прекрасный по своей сложке чемпион Амур 8716,1988 г. зонарно-рыжего с белым окраса, имеет семнадцать полевых дипломов, из них большинство первой и второй степени, четырехкратный чемпион московских выставок, неоднократный призер московских состязаний, в том числе и по медведю. Чемпион Амур в настоящее время имеет около 50 полевых потомков. Можно перечислить десятки одних перводипломников, а у большинства из них есть их и по два.

Чемпион Амур передает потомству свой тип, свой высокопородный экстерьер, который теперь становиться явью и во внуках. Большая ценность чемпиона Амура для племенной работы заключается еще и в том, что он по происхождению не имеет отношения к московской селекции. Собака находится в профессиональных руках (хозяин В. П. Погодин), имеет всегда охотничий тренинг, с ним ежегодно бывают на охотничьем промысле.

Полевой и выставочный чемпион Мишка 8936,1989 г. рыже-серого окраса, имеет четырнадцать полевых дипломов, был полевым победителем на московских состязаниях по белке и кунице. Он имеет больше 20 полевых потомков и тоже с высокими степенями дипломов. Сравнивая Амура с Мишкой по их фенотипу, я всегда видел в них разный, но высокопородный тип. Это как раз те качества, так необходимые для ведения породы. Чемпион Мишка в лучших своих чертах напоминает мансийскую лайку, это сказывается в косом разрезе век, в цвете глаз, в размере и постановке ушей. Он происходит полностью от московских лаек, находится в руках старого, опытного заводчика этой породы С. А. Соколова. Хотелось бы напомнить еще раз о том, что порода эта молодая, начало ее создания было положено в конце сороковых годов. Конечно, в ее нынешнем состоянии есть и ряд существенных недостатков. Но иногда, к глубокому сожалению, раздаются раздражительные и ошибочные суждения, когда не хотят видеть накопленного за эти десятилетия опыта в развитии лайководства в целом, и в этой породе в частности. Есть и другая категория так называемых «критиков», которые давно остановили свое развитие в лайководстве на двух-трех кличках лаек сороковых годов, а больше они никогда не знали и не хотят знать. Назрела необходимость по этой породе лаек представить сведения из разных мест.

Ю.Д.Антонов, «Российская Охотничья Газета» № 7, 1996 г.

Людмила Владимировна Ушакова (1901—1984)

Когда я вспоминаю Людмилу Владимировну, то прежде всего вижу ее умные красивые глаза и теплый, проникающий в душу взгляд. От нее исходило такое человеческое тепло, которое держало большинство людей вокруг нее, притягивало к ней. По натуре она была очень мягкая, деликатная. Не могла сделать человеку зла, всегда была рада успехам и искренне переживала неудачи других. Но при этом была очень принципиальным человеком и с большой силой воли. Всё это было в ней от семьи, от воспитания...

О ней с добром рассказывал старый московский судья по лайкам Иван Степанович Зажилов. Он был ее другом еще в довоенные времена. Мне с ним приходилось проводить экспертизу лаек на нескольких выставках. Иван Степанович был скромным, нехитрым, работал сварщиком на заводе, провоевал всю войну, был несколько раз тяжело ранен, пришел домой из госпиталя на костылях. Любил он после выставки, за судейским столиком, вспомнить давнишнюю охотничью жизнь, своих друзей и товарищей, с которыми создавал в Москве секцию любителей лаек. Вспоминал он и Людмилу Владимировну, которая в то время находилась в сталинских лагерях. Вспоминал добрыми, как будто сбитыми друг к другу словами, в которых была и радость, и горечь о ее судьбе...

Помню март 1951 года. Тогда тяжело болел Иван Иванович Вахрушев — кинолог, эксперт с большим стажем, автор двух книг о лайках, пользующийся большим авторитетом среди охотников России. В знак уважения и признательности на его подмосковной усадьбе в Клязьме организовали выводку лаек. Было это после Дня святого Герасима «Грачевника», когда прилетают грачи. Солнце яркими лучами било по снегам. Кроны высоких сосен, освободившись от кухты, выпрямились, зеленели и над ними в солнечных лучах летали и кричали угольно-черные грачи... Было тепло. На выводке собралось десятка два лаек. На открытой террасе, в плетеном кресле, укутанный в плед, сидел и смотрел на это действо Иван Иванович. В последний раз он видел лаек, видел своих учеников, которым посвятил жизнь... На этой же террасе, по окончании выводки, всех желающих пригласили за охотничий стол. Для меня — молодого собаковода — день этот был внове: первый и последний раз тогда видел я Вахрушева. Среди «стариков» охотников-лайчатников многие знали Людмилу Владимировну, и хотя робко (год-то был еще только 1951-ый), но с большой теплотой вспоминали ее... Несколькими годами позже, вернувшись из гулага, Людмила Владимировна не раз говорила о Вахрушеве и, конечно, скорбела, что не застала его, не смогла поговорить и проститься с ним.

Я был знаком и дружил с Людмилой Владимировной все годы после того, как она вернулась в Москву. Познакомил меня с ней товарищ в подмосковном Плющеве. Тогда там на стадионе завода «Фрезер» проходила выставка охотничьих собак. Дух охотничьей романтики царил в те дни в аллеях старого парка. Туда привезли стаи гончих, были выжлятники и доезжачие, звучал охотничий рог, стая собак одним клубком без смычков пересекала футбольное поле... А знаменитый эксперт-судья и натасчик Александр Александрович Чумаков показывал работу легавых по подсадному перепелу, показывали и работу норных собак. Много нам довелось увидеть интересного — был праздник!

Людмила Владимировна в голубом платье, была тоже праздничная и спокойная, как тот светлый солнечный день. Будто и не было в ее жизни ни тюремных камер, ни темных бездушных ночей, ни бездомного скитания в ссылке — она входила в тот круг охотников-лайчатников, от которого насильно оторвали ее без малого на двадцать лет.

Любовь к охоте, к лайке, была у нее с детских лет, с реки Чусовой в Приуральских лесах, где прошло ее детство, где она воспитывалась в семье лесничего, происходившей из старинного русского рода, где передавались из поколения в поколение охотничьи традиции, а по наследству — охотничьи ружья... Позже, когда мы стали ходить к ней домой на «Кутузовку», она не раз вспоминала это время — и свои первые впечатления от нелегких охот, и собак, и семейные охотничьи ружья...

Людмила Владимировна была небольшого роста, сухонькая, жилистая, с очень выразительными глазами на красивом лице. О ее красоте в молодости с восторгом говорили старые знакомые, которые вместе с ней в 1920-1930-е годы создали в Москве секцию любителей лаек. Как-то тихо, с большой культурой, входила она в нашу жизнь, обретала авторитет, доброе отношение к себе. Ее можно было видеть на выставках, на полевых испытаниях и состязаниях лаек в разных местах страны. И всегда вокруг нее было полно людей. Радостно было и нам прийти к Людмиле Владимировне в «выделенную» ей комнатушку в коммунальной квартире, в доме возле Бородинской панорамы, напротив победной Триумфальной арки. Мы подолгу сиживали там за разговорами о лайках, об охоте... Как сейчас перед глазами ее тесное жильё. В углу старый, но уютный диванчик, на нем сидит Владимир Васильевич Григорьев, тут же (или посменно) Ростислав Алексеевич Бегичев, Александр Афанасьевич Трещалов, Сергей Глебович Добров. Всегда радушная хозяйка что-то приготавливает к товарищескому столу, кто-то из нас помогает на кухне. Собирались у нее те, с кем она была дружна, мнением которых дорожила. Много нужных интересных предложений, замечаний о племенной и полевой работе с лайками было впервые высказано именно там — у нее за столом. Вся обстановка комнатки была охотничья: на стенах — фотографии лаек, чучела птиц, зверей, добытых Людмилой Владимировной или подаренных ей. Отдельно от всего — в углу — небольшая икона с лампадкой.

Людмила Владимировна была одним из лучших знатоков породы западносибирских лаек, вела обширную картотеку о лайках, их происхождении и почти всё это держала в своей памяти. У каждого из нас остались о ней свои воспоминания, свой образ. Мне приходилось часто бывать с нею в лесу, на разных лаечных состязаниях и испытаниях, причем по многу дней подряд, с выхаживанием не по одному десятку километров, и я никогда не видел ее усталой или подавленной. Она всегда была ровна в отношениях с окружающими, душевным примером для многих.

Вот вижу ее, идущую по лесной дороге... На ней длиннополая зеленая куртка, резиновые сапоги; вот она останавливается и слушает: не залает ли где собака на белку. Стоит слушает и всё дымит папиросой — курильщица была заядлая. А потом спешит на голос лайки через чапыгу, болотины, глубокие овраги. И как всё правильно рассудит, расскажет владельцу собаки о ее работе, и с какой любовью в глазах будет смотреть на способную лайку! Охотники в разных краях России всегда были рады повидаться с ней. Сколько приглашений получала она в гости, на охоту, на выставки! О ее настойчивости, правоте среди московских лайчатников и по сей день живут воспоминания... Однажды под Звенигородом, выступая со своей лайкой на полевых испытаниях по белке, когда найденного собакой зверька нельзя было высмотреть на высокой кронистой елке, Людмила Владимировна, с присущей ей решительностью, влезла на дерево — и доказала, что лайка не ошиблась.

Каждую осень Людмила Владимировна уезжала куда-нибудь на Север — в Вологодскую или Архангельскую область на белкованье, жила со своей собакой в далекой избушке, возвращалась с помолодевшими глазами, рассказывала впечатления, угощала дичью с ягодами. А какой она была рассказчицей! Ведь когда-то она была журналисткой, редактором, знала русскую литературу, по памяти читала стихи... Как много образов людей или той местности, где она побывала, сохранилось в ее памяти, и каким деликатным, тонким юмором владела! Она рассказывала — и лицо ее светилось, тонкие руки слегка двигались: будто пальцами она дотрагивалась до невидимой птицы, давно выпорхнувшей из ее ладоней... И конечно, хотя и не часто, разговор касался ее мытарств и пыток в те длинные и тяжкие годы. Она начинала рассказ — отдельные эпизоды оживали, но вскоре замолкала, глубоко затягивалась папиросой, о чем-то думала... Молчали и мы. Манера ее повествований была литературной, очень образной; с юмором, иронией и улыбкой она сообщала о самых трагичных минутах своей жизни.

В 1960-1970-е годы Людмила Владимировна всё больше и больше приобретает известность, стала почетным членом нескольких обществ охотников, вместе с другими экспертами-кинологами трудится над улучшением типичности и рабочих качеств лаек, долгие годы возглавляет племенное дело. В это время мы все так привыкли видеть ее, общаться с ней, разговаривать, советоваться... Очень приятно было позвонить ей по телефону и услышать ее тихий, добрый, слегка хрипловатый, голос.

Никто из близких к ней не задумывался о подстерегавшем нас горе... Людмила Владимировна умела так держаться, что не давала повода помыслить о сжигающей ее тяжелой болезни. Даже будучи уже в больнице со строгими врачами, она сумела вырваться оттуда (когда ее никто не увидит) — прийти в свою комнатку, к своим вещам, к своей лайке — и проститься с ними... Это были ее последние часы жизни...

Я вспоминаю ее доброе лицо, лучистые глаза, гладкую прическу, проникающий в душу взор и тот, по большому счету, человеческий свет, что объединял нас всех вокруг нее. Наша суматошная жизнь всё реже дает возможность встречаться и дружить с такими людьми, как Людмила Владимировна, да и становится их всё меньше и меньше.

Ю.Д.Антонов, «Охотничьи просторы» №4, 1996

Владимир Васильевич Григорьев (1919—1986)

Он стал возглавлять секцию любителей лаек при Московском обществе охотников и рыболовов после того, как из нее ушел П.А.Беляев. В конце 1940 — начале 1950-х годов должны были быть приняты новые стандарты на породы лаек. Менялись прежние аборигенные названия этих собак, что вызывало протест старых кинологов-лайчатников... С проектами новых стандартов выступал тогда Всесоюзный научно-исследовательский институт охоты (ВНИИО), его научный сотрудник, эксперт-судья по породам лаек Э.И.Шерешевский. У института под Тверью, в Безбородове, были хорошие охотничьи угодья и свой питомник собак, где работали опытные егеря, во главе с А.П.Борисовым. В питомнике содержались высококлассные охотничьи собаки — лайки и гончие.

Резко против принятия новых стандартов на породы лаек выступали знатоки и авторитетные судьи — П.А.Беляев и М.Г.Волков, оба ученики и единомышленники И.И.Вахрушева, первого организатора нашей секции, автора двух книг о лайках и охоте с ними. В это же время с лайками занимались такие известные опытные собаководы эксперты-судьи как Б.В.Шныгин, И.С.Зажилов, И.И.Акимушкин; Л.В.Ушакова — узница ГУЛАГа — еще в Москву не вернулась.

В тогдашнем споре каждая из сторон искала поддержку у охотничьей общественности. Деловые обсуждения часто подменялись нелицеприятными нападками друг на друга. Больше всех — резко негативно выступал П.А.Беляев, чем нанес себе немало вреда. Человек он был волевой, властный и даже грубоватый и принять объективно сложившуюся ситуацию не смог. Назревал конфликт. Зато В.В.Григорьев в том непростом деле, которое сложилось, проявил большую тактичность и присущий ему объективизм.

Охотничье общество в ту пору помещалось в центре города — в проезде Владимирова, в тесном старом помещении, не вмещавшем даже всех немногочисленных членов нашей секции. Туда приходили бывшие фронтовики в военной форме, со следами только что снятых погон, «зеленые» юнцы или, наоборот, зрелые мужчины, прожившие уже долгие трудовые годы. И тогда можно было поговорить с кем-нибудь из «стариков», которые хорошо помнили и не такое уж далекое прошлое... Видел я там и знаменитых гончатников, и среди них — купца В.Ф.Хлебникова, чудом уцелевшего; приходили знаменитые кинологи, судьи по охотничьим собакам... Вот, в то время, Владимир Васильевич и возглавил московское лайководство.

Родился он в Петрограде. Девятнадцати лет был призван в армию, война началась для него в первые ее часы — на границе — в Бресте, и всю ее он провоевал офицером-танкистом. Несколько раз спасался из горящих танков, был ранен, награжден боевыми орденами. Я читал о нем в ветхих фронтовых газетах, видел там же его фотоснимки — они хранятся в его семье и о них мало кто знает, поскольку Владимир Васильевич об этом не старался рассказывать. После войны он остался в Москве, женился и жил в Марьиной роще, на углу Шереметьевской улицы в старом деревянном одноэтажном домике, где печи давно развалились или дымили, и поэтому отапливались газом от кухонных плит, однако... супруги всегда были рады гостям. Хозяин дома любил, когда у него собирались друзья и знакомые. Приезжали сюда и крестьяне, останавливались на ночлег, поутру шли на Минаевский рынок продавать клюкву. А вечером за большим столом за чаепитием вели беседу о нелегкой крестьянской жизни... И как было не понять беду этих людей Владимиру Васильевичу — человеку, прошедшему всю войну, видевшему много горя, испытавшему его на себе. Да только помочь он ничем не мог: сам — фронтовик-орденоносец — жил в коммунальном гнилом доме. В этом доме рождались и проживали собачью жизнь почти все его лайки. Здесь вырастали будущие чемпионы выставок и полевых испытаний, потомство от которых расходилось по всей России. Здесь же он и работал за письменным столом. Жаль только что не написал книгу о лайках, которых так хорошо знал... Наверное всё откладывал на «потом» — заедала, не отпускала от себя обыденная жизнь, а без ее радостей и печалей он жить не мог.

По натуре своей, по своему характеру он был оптимист, жизнелюб, не сдавался трудностям, много улыбки было у него на лице, и в этом был он для нас хорошим примером. Он знал народные прибаутки, частушки, пословицы, песни и мастерски их исполнял. Вот он сидит перед нами в рубашке с распахнутым воротом, темноволосый, простой и откровенный.

Летом, в отпуск, уезжал на Вологодчину, в деревню на охоту — на берег маленькой речки, выбегающей из кочкастых ельников... Он любил забраться куда-нибудь подальше в лес с лайками, развести там костер после удачной охоты на боровую дичь, побродить за ягодами, за грибами... Я бывал там с ним, ходили вместе на охоту. Жили в доме у тетки Натальи. Это было тогда, когда резко рушились крестьянские устои, когда всё чаще покидали крестьяне свои родные деревни — меняя их на праздную и бестолковую городскую жизнь, когда заставляли всех сажать кукурузу. Помню, каждое утро объезжал колхозников на скрипучем велосипеде бригадир — дядя Миха. Далеко было слышно, как едет он по холодной росе. Миха не заходил в дом и не слезал со своего «коня», а лишь облокотившись на изгородь и опустив одну ногу, обутую в валенок с галошей, давал наряд на работу. «Наталью-у!» — кричал-звал он нашу хозяйку. Она, приблизившись к окну, выслушивала его, кивала головой... но на работу не шла. В том году, в бору уроди-лась брусника и все крестьяне, кто как мог по силе своей, ходили собирать ягоду. И дядя Миха ничего не мог сделать со своими земляками. Чужда была им работа на родных полях, где редкими и хилыми кустиками, едва поднявшись над землею, «росла» какая-то кукуруза. Помню, стоит Владимир Васильевич на крыльце избы, закуривает, думает, хмурится, переживает это колхозное уродство и, наконец, кратко выговаривает: «Плохим всё это кончится!»

В 1960—1970-е годы особенно успешно велась племенная и полевая работа с двумя основными породами лаек: русско-европейской и западносибирской. На охотничьих выставках они становятся, среди других пород, самыми многочисленными и популярными, и всё больше привлекают к себе внимание охотников. Владимир Васильевич прекрасно, квалифицированно проводил экспертизы лаек. Вспоминаю выставку в парке Лефортова, где я был у Григорьева ассистентом. На ринг старшей возрастной группы западносибирских лаек было представлено более девяноста собак! Это был мощный сбор рычащих, кидающихся друг на друга и еле сдерживаемых владельцами кобелей. Ринг по территории оказался тесным. К тому же на такой большой и интересный ринг пришло очень много зрителей посмотреть на красавцев лаек, а посмотреть, полюбоваться было на что! И вот все мы увидели энергичную умелую работу Владимира Васильевича, который за короткое время выявил десятка полтора-два лучших лаек, так называемую «головку» — и отправил их с владельцами на вынужденный временный «отдых». Этим он снял нервное напряжение как внутри ринга у лаек и их владельцев, так и у требовательных зрителей.

Полевая работа в те годы организуется по разным видам охотничьих животных — утке, белке, медведю... Организуются и состязания лаек, где почти каждый район Московской области выставляет свою команду. В этом важном деле В.В.Григорьеву помогали и были всегда рядом с ним эксперты-судьи и кинологи — Л.В.Ушакова, Р.А.Бегичев, А.А.Трещалов, А.В.Леонов, В.И.Яковлев...

Осенью 1981 года Росохотрыболовсоюз проводил состязания лаек Европейской зоны России. Проходили они на базе Старая Торопа, в охотничьих угодьях военных охотников. На состязания приехали 19 команд из центральных областей, с Урала и Севера, чтобы показать своих лучших рабочих лаек. Кто был там — запомнил: взаимопонимание участников, непринужденный обмен мнениями, откровенность в передаче опыта. В Старой Торопе собрались лучшие эксперты-судьи по лайкам, которых пригласил Владимир Васильевич; он же был и организатором этих состязаний. Знающий свое дело, всегда внимательный, он умел и выслушивать человека, поэтому люди всегда тянулись к нему, искренне радовались встречам с ним. Сколько он провел разных состязаний по всей России — трудно сказать!.. В ту осень, в предзимье, была черная тропа: ночью холодно, днем на солнышке отпускало... Белка уже выкунела... Под соснами, в солнечных просветах, далеко было видно рыскающую в поисках белки лайку... Вот кладу фотоснимки на стол— их сделал эксперт-судья из Чувашии А.Г.Максимов. Мы стоим в одной линии, улыбаемся и среди нас, посередине, с задумчивым прищуром глаз — Владимир Васильевич.

Долгие годы В.В.Григорьев был председателем кинологической секции Росохотрыболовсоюза. Хорошо зная состояние охотничьего собаководства в России, он занимался всеми делами, связанными с племенной и полевой работой, организовывал многие кинологические совещания, часто ездил в другие области, а также ввел немало необходимого, нового в правила выставок, полевых испытаний и состязаний, в селекционную работу. Он, например, предложил новых племенных производителей лаек, которые хотя и были известны, но в племенной работе редко или совсем не использовались. Таким путем, имея верное «дальнее чутье», он добивался создания интересных породных групп. Он настойчиво оберегал охотничье собаководство от надуманной и ненужной рутины, оторванной от реальной жизни, от наших российских традиций. В этом деле был всегда принципиален. За долголетнюю работу ему присвоили звание Почетного члена Росохотрыболовсоюза, Московского общества охотников и рыболовов, а также и других обществ охотников. До конца своей жизни бессменно пробыл он и председателем секции любителей лаек Московского общества охотников и рыболовов, и всегда был верен его традициям. Ведь здесь он стал и авторитетным кинологом, и судьей высшей категории по лайкам. Здесь же долгие годы он передавал знания и опыт молодому поколению охотников, став одним из организаторов курсов кинологов при обществе, где на протяжении многих лет читал лекции и проводил практические занятия.

Последние годы со своей женой Антониной Алексеевной — доброй и гостеприимной помощницей — Владимир Васильевич жил в московском Измайлово. Там, как и в Марьиной роще, перебывало у них полно самой разной охотничьей братии — от сибирских промысловиков до живописцев и скульпторов. Многолетние дружеские отношения у Григорьева были с художниками и известным скульптором с Масловки — Алексеем Евгеньевичем Зеленским — владельцем лайки-чемпиона Хомича. Они приходили к Владимиру Васильевичу и в Марьину рощу, и приезжали в Измайлово, а он часто посещал их творческие мастерские...

В последнее время, перед смертью, Владимир Васильевич на охоту ездил всё реже и реже. Всё тяжелее стало дышать и труднее ходить — одолевала неизлечимая болезнь. Но сильный волей, он никогда никому не жаловался, не роптал, а стремился быть среди людей, быть им полезным. И поэтому особенно был близок каждому из нас — лайчатников.

В его честь учреждены разные призы, которые вручаются владельцам лаек на выставках, состязаниях и испытаниях по всей России.

Ю.Д.Антонов, «Охотничьи просторы» № 4, 1996

В одном из разделов форума задавали вопрос, бывает ли в Питомнике брак? Брак бывает в любом животноводстве, просто нужно взять волю в кулак и наступить себе на горло – правильно и вовремя их выбраковать. Не мало известного апч Шпагата держали до 7 месяцев наблюдая за ним , у него светло-карий глаз, но он так и не потемнел и мы его подарили Даровских Андрею. АПЧ Бурана, тоже продали из-за того что он работал постоянно с головы – показывал не правильную работу по зверю и я не выставлял его на состязаниях. АПЧ Юраша также продали потому что показывал не правильную работу, в процессе работы он мог вцепится и повиснуть чего не должна делать лайка. У лайки врожденно должен быть инстинкт самосохранения, она должна работать своей реакцией, делать хватки и вовремя уходить от бросков зверя не подставляя себя под удар. С этим спортом мы начинаем забывать истинную работу лайки и когда лайки вешаются и устраивают драки со зверем мы начинаем этим восхищаться. Не надо забывать цель и задачу лайки – найти, разыскать зверя, обозначить его и облаивая удержать до прихода ведущего.

Эксперт Всероссийской категории В.А.Рябов.

P.S.: также вы можете в разделе ГУП "Удмуртский питомник ЗСЛ" в теме "Наши собаки" посмотреть потомков Хвата, Шороха и Чонги - они сами говорят за себя.