К сожалению автора я тоже не могу установить но стих-е будни промысловика у меня чуток отличается от изложенных здесь Это трудно – охотником быть, По следам соболюшек тропить. Три охотничьих зимовья, Заменяют все блага жилья. Это трудно варить на костре, Чай в заснеженном злом январе. Это трудно понягу таскать, Трудно мудрый закон постигать. Но зато хорошо тайгой, След плести человеческий свой. Пройдя трудный крутой перевал, Бросить вызов величию скал. Это трудно бывать одному, И тайгу проклинать и зиму. И брести из последних сил, А борща никто не сварил. Но зато хорошо вечерком, Осветить зимовье огоньком. И услышать «а как там мир?», Запустив в транзистор эфир. Это трудно среди тайги, Делать тысячи дел других, Сам и повар, и пекарь, и швец, И коль надо, - то даже кузнец. Километры не сосчитать, Много нужно троп протоптать. Много жарких разжечь костров, Оградить от бродячих ветров. Но зато хорошо потом, Воротиться в родимый дом. И густую бороду сбрить, В баньке веником тело калить. Словно связку искристых углей, Над прилавком встряхнуть соболей. Принимайте охотника труд, Кто на промысле был, - те поймут. Есть и другие на эту тематику авторов тоже к сожалению не знаю: Дедова тропа На нем весели рябчики как бусы, Не поважал он пристальных зевак. Но взял меня, ему пришлась по вкусу, Моя влюбленность в ружья и собак. И вот в избе треух, снимая лисий Он много никогда не говорил. Король лесов к себе меня приблизил, И старенькой берданкой наградил. От жгучего волненья чуть не плача, Я взял ее, и помню до сих пор, Что б в лоб не шибануло при отдаче, Веревкой перевязан был затвор. Я помогал ему – капканы чистил, Доил корову и кормил щенка. Очередной воспринимая выстрел, Чернела моя правая щека. Он мне секрет передавал как сыну, Под клятву, что б никто узнать не мог, Про тайный переход через трясину, На самый главный глухариный ток. Дед говорил: «Мы держим род от роду, Тропу на ток, которая глуха. И чтоб не обескровила природа, Берем в сезон всего лишь петуха». Не нам с тобой плести обманов силья, Что б навсегда любовь в тебе жила, Ты должен и удачливым и сильным, Идти весной по улице села. Как кровь глухарья, выросла брусника На холме у могильного креста. Рассвет в лицо водицею плесни-ка, Пойдем искать забытые места. Легкая работа. Тигрятник знаменитый принял нас Корреспондентов центра областного: "Фадей Ефимович, два слова - Работа редкая у вас..." "Два слова? Хм. О чем случаем?" Смолил из трубки дед, а сам молчал И угощал густым, ка деготь, чаем Рассказом же пока не угощал. "Ефимыч!" расправляясь по немногу Взмолились мы тигрятнику, как богу - Ну хоть словцо! "Словцо? никак скажу, А для начала лучше покажу. Тигрятник встал могуч и волосат И снял рубашку, голубей лазури. Мы ахнули - он сам был полосат Как полосат гроза лесов Уссури. Рубцы цветами страшными цвели Цветами из сказанья - небылицы. И огненные полосы легли Наискосок - от плеч до поясницы. "Тридцатый" - усмехнулся дед в усы - Тащил в зубах, да выручили псы Шабаш! С тех пор приметы я блюду От тридцать первого, робятки, не уйду. "Фадей Ефимыч! Бросил что ль охоту?" - Как бы не так! Смеется дед Фадей. - Перехожу на легкую работу Бью, робятишки, медведей.
