ЧЕМ БОЛЬШЕ МОРОЗ, тем крепче дух.
Приблудил малость, к тому ж ошибся километров на 7-8. Пока искал выход на более менее знакомые мне места припаздал, темнеет. Всё из-за того, что искал следы мяса, заскучал организм мой и его ненасытный желудок по нему. Просто не обьяснить как тоскует брюхо моё по сырому мясу.
Каждый день говорит мне - дай, дай, дай. Скулит по щенячьи внутри меня, стучит, кричит, барабаном требует. Вообще обнаглело, доходит до того, что начинает угрожать, пугает - ещё чуть чуть, максимум неделя, и крындец тебе. Каждое утро попрошайничает и вечером тоже. Каша с маслом всем нравится, а моему нет. Может из-за того, что мало лью с последней бутылочки. Достало брюхо, каждый день напоминает, мясо жрать хочет. Вот и гоняет меня. А у красавицы бочки уже бенза намного ниже талии.
Выехал на общую речку и понял, что на чужой участок кривая голода вывела. Ладно, простит, не наглею же с умыслом, а так получилось. И делимся же кому повезёт. Качусь к своей избушке, 20 километров до неё. Мороз давит за 50 кажется, навстречу продувает, ну терплю телом, а морда привыкшая моя песни на ходу сама поёт. Что вижу, то пою, таёжный рэп на ходу сам лезет. О необыкновенной красоте, конечно, суровой природы в сумерках. О силе духа северных охотников, о их выборе когда-то в молодости в пользу экстримальных ситуаций сделавших.
И вижу на высоком берегу справа окно горит в избушке соседа, обрадовался что он есть и завернул к нему на огонёк. Он вышел на гул движка, и тоже обмороженной рожей улыбается. Понятно, в самый мороз против хиуса путь, длинною в полный день, осилил. Догадался, по следу и обратному прогнозу погоды, значит позавчера прибыл. Загнали мой буран в его избушку и рядом с его снегоходом поставили. Сдвинули их на край. Дверь в избушке двустворчатая, специально шоб буран загонять для оттайки и ремонта. Лыжи отвязал, на улице в снег воткнул.
Я давно заехал в тайгу и везение отворачивалось от меня, голодный и очень злой до дикого мяса был. А он только заехал, пирожки домашние ещё тёплые, салаты-малаты. Котлеты полную кастрюлю мой изголодавшийся дикий взгляд сразу оценил, стол накрыл хозяин, острый слух уловил что-то звякнуло знакомо так...
Сидим "чай" пьём, после третьей кружки чая, на донышке, захорошело в тепле, отпустило скрученную "стойку бураниста" спрашиваю, а где твоя белая собака, у лыж моих камус не сгрызёт, может выйду на крышу закину?
Вот он мне таку историю и рассказал.
Первый раз нынче в начале наября заехал соболить с белым пятилетним кабелём. И одна,жды ночью в окно полез большой шатун. Голову уже засунул через порваный целофан, он его успел бахнуть с эскаэса в темноте. Хорошо что в этот день занёс в избу почистить, просушить над печкой от конденсата. А так обычно на улице на гвоздь вешал.
Шутун исчез, а он окно курткой закрыл и уснуть говорит не могу, колотит всего от недавней близости вонючей пасти, чуть калории свои не подарил ночному гостю. До утра чаи гонял. Слушал, ни лая, ни скрипа собачьих когтей. Пугающая тишина и неизвестность. Рассвело он и рванул в деревню за подмогой, мужиков брать чтоб добить. Иначе жизни не даст, всё равно жрать захочет придёт. Или подкараулит у избы. Ранил, ведь, кровь чуть была.
Едет домой, 30 километров уже проехал и догоняет своего кобеля. Он по накатанной бурановской лыжне домой в деревню быстро рысит. Когда шатун пришёл он сказал да ну его, связываться не буду. И молча бросил своего друга, кормильца, хозяина. Своя жизнь дороже. А хозяин пусть сам как-нибудь выкарабкивается, он же главный.
Замочил я его от предательства такого - говорит. 5 лет с щенка кормил его зря, лелеял, думал помощника и защитника вырастил, на веки друг мой...
А у самого глаза влагой наполнились, при неярком свете керосинки блеснули чуть ярче. Нет, не показалось это мне.
Шатуна они с мужиками взяли, далеко не ушёл, караулил видимо.
Тара закончилась и усталость трудного дня своё берёт, задули керосинку на соляре и на боковую. Лыжи так и остались стоять в сугробе, олений камус с них никто уже не сгрызёт, просто некому.